2Четатель:

Я же не такой грамотный...

А какой?) Полу...)

Anna.Ri:

Просто ленивый! Как в школе учили: Зачем географию знать, извозчики куда надо довезут! :))))
А тут Вы есть! ;))

Орфей


Когда тебе пою, когда пою тебя,
закрой глаза - пускай останется лишь голос;
из темноты звучат безликие глаголы -
времен прошедших талая судьба.

Они то лгут, то льнут круженьем головы,
то льстят, лаская слух, то, полоснув до крови,
смолкают на лету покорные условью
не говорить ни слова о любви.

Закрой глаза. На звук. На свет. На жизнь саму:
что было или нет - то, всё равно, не с нами.
Уже из уст в уста не выдохнуть признаний,
и хорошо, и, значит, ни к чему.

Мы будем просто жить - поодаль, вчуже, врозь,
встречать сырой рассвет за кофе с сигаретой,
и от самих себя хранить свои секреты,
додумывая то, что не сбылось.

Закрой глаза. Прости. За слабость к блеску фраз;
за вязкую тщету залаженного быта;
за слово, что мозжит, не до конца забыто;
за то, что погубил; за то, что спас.

Придуманный тобой - о, как я был хорош!
Придуманная мной - ты стала лучшей песней,
как если б на заре доверчиво воскреснув,
не открывая глаз, сама поёшь.

Д. Гагуа

Anna.Ri:

Поздравляю с юбилейной 100 страницей! Не останавливаться на достигнутом! :))))

За СТО ! ! !

(\__/)
(='.'=)
E[:]|||||[:]З
(")_(")

Аннушка, тебе приз за сотую страницу:http://s55.radikal.ru/i147/080 ...

Мороженное ценою в миллион.
По заказу известной в США компании "Bruster's Real Ice Cream" не менее известный в мире алмазный бренд "Lazare Kaplan" создал уникальное произведение ювелирного искусства – вафельный стаканчик мороженого из 18-каратного желтого и белого золота и 548 бриллиантов разных оттенков и огранки.



Я дарю вам к светлому празднику
множество всяких странных вещей:
звон нежданных звонков,
запах блюд, не сготовленных вовсе,
и мужество, ни о чем не жалеть,
и охапки цветов, не проросших еще,
ароматных и бархатных, удивленье,
надежду на добрую весть,
вид из окон, до сих пор не распахнутых,
на дорогу, которая, может быть, есть…

Б.Ш.Окуджава

Она сказала: «Он уже уснул!», —
задернув полог над кроваткой сына,
и верхний свет неловко погасила,
и, съежившись, халат упал на стул.

Мы с ней не говорили про любовь,
Она шептала что-то, чуть картавя,
звук «р», как виноградину, катая
за белою оградою зубов.

«А знаешь: я ведь плюнула давно
на жизнь свою... И вдруг так огорошить!
Мужчина в юбке. Ломовая лошадь.
И вдруг — я снова женщина... Смешно?»

Быть благодарным — это мой был долг.
Ища защиту в беззащитном теле,
зарылся я, зафлаженный, как волк,
в доверчивый сугроб ее постели.

Но, как волчонок загнанный, одна,
она в слезах мне щеки обшептала.
и то, что благодарна мне она,
меня стыдом студеным обжигало.

Мне б окружить ее блокадой рифм,
теряться, то бледнея, то краснея,
но женщина! меня! благодарит!
за то, что я! мужчина! нежен с нею!

Как получиться в мире так могло?
Забыв про смысл ее первопричинный,
мы женщину сместили. Мы ее
унизили до равенства с мужчиной.

Какой занятный общества этап,
коварно подготовленный веками:
мужчины стали чем-то вроде баб,
а женщины — почти что мужиками.

О, господи, как сгиб ее плеча
мне вмялся в пальцы голодно и голо
и как глаза неведомого пола
преображались в женские, крича!

Потом их сумрак полузаволок.
Они мерцали тихими свечами...
Как мало надо женщине — мой Бог!—
чтобы ее за женщину считали.

Евтушенко

Она сказала: «Он уже уснул!», —
задернув полог над кроваткой сына,
и верхний свет неловко погасила,
и, съежившись, халат упал на стул.

Мы с ней не говорили про любовь,
Она шептала что-то, чуть картавя,
звук «р», как виноградину, катая
за белою оградою зубов.

«А знаешь: я ведь плюнула давно
на жизнь свою... И вдруг так огорошить!
Мужчина в юбке. Ломовая лошадь.
И вдруг — я снова женщина... Смешно?»

Быть благодарным — это мой был долг.
Ища защиту в беззащитном теле,
зарылся я, зафлаженный, как волк,
в доверчивый сугроб ее постели.

Но, как волчонок загнанный, одна,
она в слезах мне щеки обшептала.
и то, что благодарна мне она,
меня стыдом студеным обжигало.

Мне б окружить ее блокадой рифм,
теряться, то бледнея, то краснея,
но женщина! меня! благодарит!
за то, что я! мужчина! нежен с нею!

Как получиться в мире так могло?
Забыв про смысл ее первопричинный,
мы женщину сместили. Мы ее
унизили до равенства с мужчиной.

Какой занятный общества этап,
коварно подготовленный веками:
мужчины стали чем-то вроде баб,
а женщины — почти что мужиками.

О, господи, как сгиб ее плеча
мне вмялся в пальцы голодно и голо
и как глаза неведомого пола
преображались в женские, крича!

Потом их сумрак полузаволок.
Они мерцали тихими свечами...
Как мало надо женщине — мой Бог!—
чтобы ее за женщину считали.

Евтушенко

Доброе утро)))

Такие все внимательные))

Всем спасибо за сто)))))

Я..., тебе особый привет и поздравление. Как юбилей какой -то) Хорошо, что нам с тобой на двоих еще не сто (лет))))))) И мороженное на двоих, по-братски!)))))))))

Четатель:
Поздравляю с юбилейной 100 страницей! Не останавливаться на достигнутом! :))))


Не дождетесь)))

http://www.youtube.com/watch?v ...

Для ОСЕНИ)

http://www.fotokritik.ru/photo ...


2nota bene:

Под гармошку)))))

http://www.youtube.com/watch?v ...

КУПАНИЕ НИМФ

Вот древний дикий лог, сокрытый от Эвксина;
смоляный лавр дугой склонен поверх ключа,
и Нимфа тут, с ветвей задорно хохоча,
касается ступней воды студеной сини.

Ее товарки вмиг, по голосу букцины,
в волне искристой плоть забавой горяча,
ныряют в пену брызг, а там - изгиб плеча,
бутон груди, бедро всплывают из пучины.

Веселья дивный глас переполняет чащу.
Но вдруг из-за дерев сверкает взор горящий.
Сатир!.. Зловещий смех нарушил их игру;

они несутся прочь. Так ворон каркнет быстро,
и по-над снеговым потоком, на ветру
вскипает забытьем взлет лебедей Каистра.

ЖОЗЕ-МАРИЯ ДЕ ЭРЕДИА

Я..., тебе море, солнце и полет))

http://www.youtube.com/watch?v ...

Anna графитовая:

Спасибо за песню, наноалмазная! :))

Разговор с Ангелом

Тихой ночью, когда фонари
Дарят тусклые взгляды прохожим,
Опустился мой Ангел с небес
И заметил шрамы на коже...

- Обожглась?
- Нет... Скорее ошпарилась...
Окатила крутым кипятком
Свое сердце, что глупо подставилось
Под сапог - мягкотелым щенком...

- Больно?
- Нет... Не придумали слова -
Описать эту страшную пытку,
Где оставили вены наголо
И безжалостно тянут... как нитку...

- Страшно?
- Нет... Разве можно бояться,
Когда дальше одна пустота...?

Виновато взглянул мой Ангел
В зарубцованные глаза:

- Как же я не сумел уберечь
Твои дни от терзанья такого?
Что ты хочешь - скажи! Не молчи!

- Повтори все, пожалуйста, снова..

2Anna.Ri:
Я..., тебе море, солнце и полет))

Спасибо.Намек поняла ...но... (обоюдное молчание! )

Я грею озябшие руки
О кружку стеклянную с чаем,
Про теплые страны читаю,
Мечтаю... мечтаю... мечтаю...:-))))



Снежное

Как тихо в городе моем,
Как снежно в городе...
Декабрь уселся, невесом,
Огромным голубем

На белые грядушки крыш
И крылья выпростал.
...Бессонный Бог, ты все грустишь
О том, что выросли

Здесь, всем на обозренье, сквозь
Узор игольчатый
Цветы надежд Твоих и грез -
Хрустальнокольчики,

Тобой взлелеянные, но
Тепла лишенные...
...Стою, стою перед окном
Завороженно я...

И вспоминаю о богах:
Приходят реже, но
Все так же тают на губах
Снежинки-неженки.

И - лишь касаньем - поцелуй
Скользнет нечаянно...
...В ночь волшебства мне наколдуй
Звезду-печалинку,

Грустинку-память, белый стих,
Тихошептание -
Под Новый Год - в последний миг,
Святое, тайное,

Родное, давнее - из той
Забытой нежности...
Чтоб - бесконечной немотой
Слов - обережная

Моя молитва вознеслась:
- Услыши, Господи!
Помилуй нас, помилуй нас...
...Как снежно в городе...

Илина Ланта

Журавль

На бесконечных расстояньях,
недостижимых от земли,
в каком-то сказочном сиянье
летят над миром журавли.
И рассекают синий воздух,
и гасят крыльями закат,
и обжигаются о звезды,
и всё летят, летят, летят.
А среди них - мой, самый белый,
звездою светится во мгле.
Как ни живи и что ни делай -
лишь он мне нужен на земле.
... За суетой, как за оградой:
работать, есть, ложиться спать...
Но есть одна на свете правда:
журавль... А как его достать?
В другие правды я не верю.
Удел их - миг.
Цена им - грош.
Любое счастье - всё потеря.
Любая радость - только ложь.
А правда там, где гаснут звезды,
где сны парят как корабли.
Но слишком поздно,
слишком поздно
даются в руки журавли.

Когда мои иссякнут силы
и мир утонет в тишине,
тот - самый белый, легкокрылый -
бесшумно спустится ко мне.
Ко мне он сядет в изголовье -
неосязаем, словно дым.
И всё, что я звала любовью,
в тот миг померкнет рядом с ним.
И всё, что я звала покоем,
вдруг станет затхлостью квартир.
... Я потянусь к нему рукою -
и в этот миг погаснет мир.

Лорина Дымова

„ту Осень... Ник у Вас замечательный....“
08/10/2008 [14:03:06]
„наверное, будь возможность выбирать имя из любых слов я перебрав сотни тысяч вернулась бы к нему- Осень.“
08/10/2008 [21:36:12]


Anna,
Вы очень удачно подобрали имидж... Для ОСЕНИ
и спасибо за … Под гармошку

Поздравляю всех любителей поэзии с сотой страничкой!
Поздравляю словами Ларисы Кузьминской:

Черпать душой серебряный напиток
Лариса Кузьминская



Черпать душой серебряный напиток,
Дарованный нам строчек откровеньем
В них серебра и золота в избытке,
Луны и Солнца в слове отраженье.

Вот Анна вдоль Фонтанки в светлом платье,
Марина в темном одеяние в Трехпрудном,
Писать стихи опасное занятье,
А не писать, как не дышать, так трудно.

И мы живем во власти Ваших строчек,
Почти не дышим, тех даров касаясь,
И в каждом слове - от звезды кусочек
Что светит вечно, жизнь нам освещая.

Вот Анна вдоль Фонтанки в светлом платье,
Марина в темном одеяние в Трехпрудном,
Писать стихи опасное занятье,
А не писать, как не дышать, так трудно.

2Таня.:

Спасибо)

Эта сказка проста - как вся жизнь проста.
Плывут по морю три голубых кита.
На китах черепаха - больше всех черепах.
На черепахе Земля, на земле гора.
На горе горячее солнышко по утрам.
На горе сижу я и держу тебя на руках.

Киты плывут в распахнутой глубине.
Черепаха спит, Земля на ее спине,
Голубая сверху, болотистая извне.
Гора шевелит усталым своим плечом.
Я держу тебя и не думаю ни о чем.
Ты лежишь на руках и не думаешь обо мне.

Уплывут киты - и всё упадет во тьму.
Черепаха уйдет - китам она ни к чему.
Упадёт Земля - черепаха и не заметит.
Раскопают гору - Земля не замедлит ход.
Не увидишь жизни, пока не почуешь смерти.
Засыхает трава - так заново прорастет.
На весеннем песке поставит свою заплату.
Но ослабнут мои ладони - и ты заплачешь.

Потому плывут киты, черепаха спит.
А тебе во сне приснится огромный кит
И земля, и гора, и солнышко вместе с нею.
И весенний песок и отблески на траве,
И прозрачное море - соленое на просвет.
Я не буду сниться - есть дела поважнее.

А. Кудряшева

Неутешительные выводы
Приходят в голову по осени,
Неутешительные выводы
Приходят в голову к зиме.
И лес прозрачен, словно вымытый,
И в светлом поле дремлют озими,
И огоньки по краю вышиты,
И ночь приходит в тишине.

Не мучительная, не запойная,
А спокойная зимняя ночь
Бьется птица в груди беспокойная
И ничем мне не может помочь.

И долгожданная бессоница
Для размышлений и признания
К столу над лампочкою склонится
И будет мне шептать слова.
И может что-нибудь исполнится,
И для меня откроет знания,
Наутро выбелив все здания,
В права вступившая зима.

Неутешительные выводы
Приходят в голову по осени
Неутешительные выводы
Приходят в голову к зиме.
Как будто падаешь с обрыва ты
На первый лед на нашем озере,
И черный след тобою выбитый
Пугает птицу в вышине.

Олег Митяев

nota bene:

„ту Осень... Ник у Вас замечательный....“
08/10/2008 [14:03:06]
„наверное, будь возможность выбирать имя из любых слов я перебрав сотни тысяч вернулась бы к нему- Осень.“
08/10/2008 [21:36:12]


Anna,
Вы очень удачно подобрали имидж... Для ОСЕНИ


без меня меня женили... отвечая про ник я имела ввиду иное :))))
А фото красивое, только не очень живое... приглажено-исправленное... под глянец...чтобы понравится всем и каждому...

Я осторожно... Можно?
Сердце в ладони возьму,
Веришь, - всё в жизни возможно:
Светлые сны наяву...
Бережно, очень нежно
Сердца губами коснусь.
Нежность вдруг станет безбрежной,
Ласковым морем прольюсь.

Буду смотреть, улыбаясь,
Долго в твои глаза...
Может, однажды встречались,
Наши с тобой сердца?
Может, уже говорили,
Молча, о чём-то своём,
Может, когда-то мы были ...
Ты и я... вместе... Вдвоём...

Ты осторожно... Можно.
Сердце в ладони возьми.
Знаешь, любовь непреложна,
Только непросто найти...
Ты утони на мгновенье
Там, в глубине моих глаз,
Если найдешь в них спасенье,
Что же... Любовь за нас...

Шел дождь и отражался в лужах город,
Окно зажглось на первом этаже...
Он в переулке появился скоро
В насквозь промокшем стареньком плаще.

Он шел один - плевать на дождь и лужи,
Вот жаль, окно светило не ему.
Он шел один, и никому не нужен
Он был в то время, судя по всему.

И грустно так, пройдя сквозь переулок,
Как линию проделав на листке,
Исчезла за дождем его фигура,
Клочок бумаги сжавшая в руке.

Дойдя до перехода на проспекте,
На середине лестницы он встал
И, развернув листочек, он при свете
В который раз себя себе читал.

Горя желаньем выпить кружку пива
И почитать кому-нибудь стихи,
Он оперся о мокрые перила,
За неименьем дружеской руки...

Иннокентий Анненский


Есть слова - их дыханье что цвет,
Так же нежно и бело-тревожно,
Но из них ни печальнее нет,
Ни нежнее тебя: "невозможно"...

ЧТО СЧАСТЬЕ?

Что счастье? Чад безумной речи?
Одна минута на пути,
Где с поцелуем жадной встречи
Слилось неслышное прости?

Или оно в дожде осеннем?
В возврате дня? В смыканьи вежд?
В благах, которых мы не ценим
За неприглядность их одежд?

Ты говоришь... Вот счастья бьется
К цветку прильнувшее крыло,
Но миг - и ввысь оно взовьется
Невозвратимо и светло.

А сердцу, может быть, милей
Высокомерие сознанья,
Милее мука, если в ней
Есть тонкий яд воспоминанья.

Иннокентий Анненский.

Не сольются никогда зимы долгие и лета:
у них разные привычки и совсем несхожий вид.
Не случайны на земле две дороги - та и эта,
та натруживает ноги, эта душу бередит.

Эта женщина в окне в платье розового цвета
утверждает, что в разлуке невозможно жить без слез,
потому что перед ней две дороги - та и эта,
та прекрасна, но напрасна, эта, видимо, всерьез.

Хоть разбейся, хоть умри - не найти верней ответа,
и куда бы наши страсти нас с тобой не завели,
неизменно впереди две дороги - та и эта,
без которых невозможно, как без неба и земли.

Булат Окуджава

ДОМ МОЙ - В СЕРДЦЕ ТВОЕМ

I

Знаешь ли ты,
что такое горе,
когда тугою петлей
на горле?
Когда на сердце
глыбою в тонну,
когда нельзя
ни слезы, ни стона?
Чтоб никто не увидел,
избави боже,
покрасневших глаз,
потускневшей кожи,
чтоб никто не заметил,
как я устала,
какая больная, старая
стала...
Знаешь ли ты,
что такое горе?
Его переплыть
все равно что море,
его перейти
все равно что пустыню,
а о нем говорят
словами пустыми,
говорят:
'Вы знаете, он ее бросил...'
А я без тебя
как лодка без весел,
как птица без крыльев,
как растенье без корня...
Знаешь ли ты, что такое горе?
Я тебе не все еще рассказала,
знаешь, как я хожу по вокзалам?
Как расписания изучаю?
Как поезда по ночам встречаю?
Как на каждом почтамте
молю я чуда:
хоть строки, хоть слова
оттуда... оттуда...

II

Мне казалось, нельзя,
чтоб 'Выхода нет'.
А вот оказалось, случается.
На год,
на два,
на десять лет
выхода нет!
А жизнь не кончается.
А жизнь не кончается все равно,
а люди встречаются,
пьют вино,
смотрят кино,
в автобусах ездят,
ходят по улицам
вместе... вместе...
Называют друг друга:
'Моя!'
'Мой!'
Говорят друг другу:
'Пойдем домой!'
Домой...
А ты мне: 'Куда пойдем?'
У бездомных разве бывает дом?

III

Дом — четыре стены...
Кто сказал, что четыре стены?
Кто придумал, что люди
на замок запираться должны?
Разве ты позабыл,
как еловые чащи темны
и какие высокие звезды
для нас зажжены?
Разве ты позабыл, как трава луговая
мягка,
как лодчонку рыбачью
качает большая река,
разве ты позабыл
полыханье и треск
сушняка?
Неужели так страшно,
если нет над тобой
потолка?
Дом — четыре стены...
Ну, а если у нас их нет?
Если нету у нашего дома
знакомых примет,
ни окон, ни крыльца,
ни печной трубы,
если в доме у нас
телеграфные стонут столбы,
если в доме у нас,
громыхая, летят поезда?..
Ни на что, никогда
не сменяю я этой судьбы,
в самый ласковый дом
не войду без тебя
никогда.

IV

Помню первую осень,
когда ты ко мне постучал,
обнимал мои плечи,
гладил волосы мне
и молчал...
Я боялась тебя,
я к тебе приручалась с трудом,
я не знала, что ты
мой родник,
хлеб насущный мой,
дом!
Я не знала, что ты —
воскресение, родина, свет!..
А теперь тебя нет,
и на свете приюта мне нет!
Ты не молод уже,
мой любимый?
А я молода?
Ты устал, мой любимый?..
А я? — хоть бы день без труда,
хоть бы час без забот...
Все равно –
в самый ласковый дом
без тебя не войду...
Дом мой – в сердце твоем!
Ты не думай, я смелая,
не боюсь ни обиды, ни горя,
что захочешь –
все сделаю, -
слышишь, сердце мое дорогое?
Только б ты улыбнулся,
только б прежним собой
становился,
только б не ушибался,
как пойманный сокол не бился...
...Знаешь ли ты,
что такое горе?
Его переплыть
все равно что море,
его перейти
все равно что пустыню,
да ведь нет другой дороги
отныне,
и нашла бы – так я не пойду
другою...
Знаешь ли ты,
что такое горе?

А знаешь ли ты,
что такое счастье?

© Вероника Тушнова

„А фото красивое, только не очень живое... приглажено-исправленное... под глянец...чтобы понравится всем и каждому...“
15/11/2008 [19:19:55]


Это (художественное) фото ’приглажено/исправлено’ автором вполне сознательно, что можно прочитать в комментариях под фото. Даётся и техника выполнения этого СТИЛЯ.
И ’понравится’ автор хотел (по моему) не ’всем и каждому’, а прежде всего членам клуба сообщества фотографов http://www.fotokritik.ru/ . Что автору в общем-то и удалось…
„Щедрые краски, парадный портрет осени.“
Автор: „да, на краски не поскупилась осень, и я глушить не стал.“

В итоге подтвердилось: каждый мозг интерпретирует „картинку“ идущую от глаз по-своему… как и стихи, между прочим )))

Без тебя невозможно дышать.
И поэтому можно простить.
Только ты меня вправе лишать
Звёзд и топи на этом пути.
Но за что же тебя мне прощать? -
Без тебя нет ни солнца, ни звёзд.
Можно тысячу раз вопрошать.
А ответ, как дыхание, прост:
Без тебя невозможно дышать
(с)

Поль Верлен


Женщина и кошка

Играла с кошкою своей
Она, и длился вечер целый
Прелестный в смутностях теней
Бой белой ручки с лапкой белой.

Шалила - хитрая! - тая
Под кружевом перчаток чёрных
Ногтей агатовых края,
Как бритва острых и проворных.

И та хитрила с госпожой,
Вбирая коготь свой стальной, -
Но дьявол не терял нимало;

И в будуаре, где, звеня,
Воздушный смех порхал, сверкало
Четыре фосфорных огня.

(перевод Г.Шенгели)

Поль Верлен, Каприсы

Женщина и кошка


Она играла с кошкой. Странно,
В тени, сгущавшейся вокруг,
Вдруг очерк выступал нежданно
То белых лап, то белых рук.

Одна из них, сердясь украдкой,
Ласкалась к госпоже своей,
Тая под шёлковой перчаткой
Агат безжалостных когтей.

Другая тоже злость таила
И зверю улыбалась мило...
Но Дьявол здесь был, их храня.

И в спальне тёмной, на постели,
Под звонкий женский смех, горели
Четыре фосфорных огня.

(перевод В.Брюсова)

И снова упаду на дно конверта,
Да так, как я не падала давно.
Омерта, говорю себе, омерта,
Омерта, итальянское кино.
А немота поет нежней свирели,
Мотивчик прихотливый, не любой.
Утихли мои песни, присмирели...
Да ты меня не слышишь -- бог с тобой.
Не слышишь и опять проходишь мимо,
Не слышишь, отворя чужую дверь.
Омерта, вот и все, аморе мио,
Омерта, и особенно теперь.
Заплаканную, вид неавантажный,
Озябшую, как ни отогревай --
Увиденную в раме эрмитажной --
Запомни, никому не отдавай.
И поплывет конверт во время она,
В размякшую, расслабленную даль,
Где пьется амаретто ди сароно,
Не горестный, а сладостный миндаль.
И знаешь, эта музыка не смертна,
Пока ты светишь у меня внутри.
Омерта, говорю себе, омерта,
Омерта... Дорогой мой, повтори.

В.Долина

* * *

Твоя золотая осень --
Пространство вечного солнца.
Шатры открывают небо,
И тень уже не нужна.

Открылось солнцу сегодня
Все то, о чем небо молчало,
Загадками говорила
Таинница снов -- весна.

Туман покидает землю:
А что ему здесь еще делать?
Не раз он сюда вернется,
Рассеянный древний старик.

К нам утро приходит молча,
Известьям скорбным не веря,
Как им не верит и солнце,
Шагая к нам напрямик.

Мир пахнет свежестью рани,
Совсем как было в апреле.
Здесь свет его сохранился,
Дожди и зной пережив.

Открыты солнцу все тайны,
О них еще так недавно
Весенние птицы молчали
И пели наперерыв.


Октябрь 2007 г.

Крайнее, кстати, песня. Послушать можно здесь:

http://floatunabridged.narod.r ...

(Ссылки почему-то на форум сейчас не проходят...)

Сорри, ссылки-то, как выяснилось проходят. Не проходит HTML. :-)

Я пью отвратительный кофе с сухим молоком,
читаю наскальные прописи мальчика-осень,
а в небе парит вместо ангела старый дракон,
и лживое лето куда-то на крыльях уносит.
Я пью отвратительный кофе и вижу в окно:
накинув на строгий ошейник кто шарф, кто платочек,
друг друга не любят актеры немого кино,
любить - это больно, ошейник царапает очень.
Я пью отвратительный кофе и сплю на ходу,
и вижу во сне земляничное дерево с юга.
И птицы еще не успели накликать беду,
мы все еще дети, мы помним и любим друг друга.

Е. Бушуева

Верлен Поль

Осенняя песня

Осенний стон-
Протяжный звон,
Звон похоронный-
В душе больной
Звучит струной
Неугомонной.
Томлюсь в бреду,
Бледнея, жду
Ударов ночи.
Твержу привет
Снам прежних лет,
И плачут очи.
Под бурей злой
Мчусь в мир былой
Невозвратимый,
В путь без следа-
Туда, сюда
Как лист гонимый.

Перевод Н.Минского

LASTочка: - Аууууууу... Ты уже вернулась?


Нас учили не бить лежачих, не стрелять безоружным в спину,
Не крутить колесо удачи, если счастлив наполовину,
Не натаскивать злую суку на заросшие лисьи норы,
Не любить, но ходить по кругу, метить волчьи коридоры.
Не любить – это чувство – скверна, обоюдное несогласье,
Если жить то всегда отдельно, в конфрактации междурасья.

Нас учили с телеэкранов, мы учили детей тому же,
Нас уже в этом мире мало, сильный мир дуракам не нужен.
Мы всегда задаем вопросы, слишком сложно на все ответить,
Мы как чёрные альбиносы любим ночью покуролесить,
Беспощадны, ведь бес попутал наши души из поролона,
Для наружного только внутрь, мы как лишняя хромосома.

Нас учили самообману, мы внушали себе такое,
Что ни в Библии ни в Коране не писали с времён застоя.
Мы писали свои молитвы, наши ценности изменились,
Но старели, и наши мысли к храму Божьему возвратились.
Мы старели в объятьях страха, взгляд боялись увидеть смерти,
Словно брошенные собаки, приручали нас наши дети.

Дмитрий Строгонов ?

Один

Михаил Шелег

Снова, как наказанье
Моё одиночество,
Словно тяжёлым камнем
Чьё-то пророчество.
Друзья не звонят ко мне в двери
И почта ко мне не спешит,
И телефон всю неделю
Молчит…

Кончились сигареты…
Надо пойти, купить.
Надо купить газеты,
Надо за свет заплатить.
Надо набрать твой номер,
Но не поднять руки…
Звоню и слушаю молча
Гудки… гудки… гудки…

Один.
Сам себе и раб, и господин.
Один.
Сам себе готовлю еду.
Один.
Не спеша по городу иду,
Отражаясь в зеркале витрин…
Один.

Вечернее небо в тучах.
Знать, собирается дождь.
Может быть, это лучше,
Что ты ко мне не придёшь.
Ты мне не сваришь кофе
И я тебе не спою
Последнюю грустную песню
Свою.

Надо себя взять в руки.
Лучше, сесть за стихи,
Но одиночества муки
Не родят ни одной строки.
Хочу услышать твой голос –
Я его не забыл.
Но снова набрать твой номер
Нет сил.

Один…

Мне и любить тебя нельзя,
и не любить не получается.
По кромке лезвия скользя,
душа моя перерезается
на половинку без тебя
и что твоим теплом согрета -
кусочек солнечного лета,
тоска осеннего дождя...
Болезнь неизлечима эта -
"не отрекаются, любя..."
(с)

Я....:

LASTочка: - Аууууууу... Ты уже вернулась?

17/11/2008 [13:18:41]
Приветики, Я....!
Тут такое дело...
авиация называется....
муж сам летит нынче домой...
А записки из Стамбула будут, но через пару-тройку недель.

И тебе LASTочка удачи и добрА!

Приветики, Я....!
Тут такое дело...
авиация называется....
муж сам летит нынче домой...
А записки из Стамбула будут, но через пару-тройку недель.

17/11/2008 [18:19:46]
Корректировка...
Билет мой на 14 число Москва-Стамбул сдан за полчаса до закрытия кассы...
Спасибо за пожелания удачи, она мне пригодится))))

Иосиф Бродский

Полонез

Z.K.

Понимаю, что можно любить сильней,
безупречней. Что можно, как сын Кибелы,
оценить темноту и, смешавшись с ней,
выпасть незримо в твои пределы.
Можно, пору за порой, твои черты
воссоздать из молекул пером сугубым.
Либо в зеркало вперясь, сказать что ты
это - я; потому что кого ж мы любим,
как не себя? Но запишем судьбе очко:
в нашем будущем, как бы брегет не медлил,
уже взорвалась та бомба, что
оставляет нетронутой только мебель.
Безразлично, кто от кого в бегах:
ни пространство, ни время для нас не сводня,
и к тому, что мы будем всегда, в веках,
лучше привыкнуть уже сегодня.

LASTочка, привет)

Начало зимы

1

Зима приходит вздохом струнных:
«Всему конец».
Она приводит белорунных
Своих овец,
Своих коней, что ждут ударов,
Как наивысшей похвалы,
Своих волков, своих удавов,
И все они белы, белы.

Есть в осени позднеконечной,
В ее кострах,
Какой-то гибельный, предвечный,
Сосущий страх:
Когда душа от неуюта,
От воя бездны за стеной
Дрожит, как утлая каюта
Иль теремок берестяной.

Все мнется, сыплется, и мнится,
Что нам пора,
Что опадут не только листья,
Но и кора,
Дома подломятся в коленях
И лягут грудой кирпичей —
Земля в осколках и поленьях
Предстанет грубой и ничьей.

Но есть и та еще услада
На рубеже,
Что ждать зимы теперь не надо:
Она уже.
Как сладко мне и ей — обоим —
Вливаться в эту колею:
Есть изныванье перед боем
И облегчение в бою.

Свершилось. Все, что обещало
Прийти, — пришло.
В конце скрывается начало.
Теперь смешно
Дрожать, как мокрая рубаха,
Глядеть с надеждою во тьму
И нищим подавать из страха —
Не стать бы нищим самому.

Зиме смятенье не пристало.
Ее стезя
Структуры требует, кристалла.
Скулить нельзя,

Но подберемся. Без истерик,
Тверды, как мерзлая земля,
Надвинем шапку, выйдем в скверик:
Какая прелесть! Все с нуля.

Как все бело, как незнакомо!
И снегири!
Ты говоришь, что это кома?
Не говори.

Здесь тоже жизнь, хоть нам и странен
Застывший, колкий мир зимы,
Как торжествующий крестьянин.
Пусть торжествует. Он — не мы.

Мы никогда не торжествуем,
Но нам мила
Зима. Коснемся поцелуем
Ее чела,
Припрячем нож за голенищем,
Тетрадь забросим под кровать,
Накупим дров, и будем нищим
Из милосердья подавать.

2

— Чтобы было, как я люблю, — я тебе говорю, — надо еще пройти декабрю, а после январю. Я люблю, чтобы был закат цвета ранней хурмы, и снег оскольчат и ноздреват — то есть распад зимы: время, когда ее псы смирны, волки почти кротки и растлевающий дух весны душит ее полки. Где былая их правота, грозная белизна? Марширующая пята растаптывала, грузна, золотую гниль октября и черную — ноября, недвусмысленно говоря, что все уже не игра. Даже мнилось, что поделом белая ярость зим: глотки, может быть, подерем, но сердцем не возразим. Ну и где триумфальный треск, льдистый хрустальный лоск? Солнце над ним водружает крест, плавит его, как воск. Зло, пытавшее на излом, само себя перезлив, побеждается только злом, пытающим на разрыв, и уходящая правота вытеснится иной — одну провожает дрожь живота, другую чую спиной.

Я начал помнить себя как раз в паузе меж времен — время от нас отводило глаз, и этим я был пленен. Я люблю этот дряхлый смех, мокрого блеска резь. Умирающим не до тех, кто остается здесь. Время, шедшее на убой, вязкое, как цемент, было занято лишь собой, и я улучил момент. Жизнь, которую я застал, была кругом неправа — то ли улыбка, то ли оскал полуживого льва. Эти старческие черты, ручьистую болтовню, это отсутствие правоты я ни с чем не сравню… Я наглотался отравы той из мутного хрусталя, я отравлен неправотой позднего февраля.

Но до этого — целый век темноты, мерзлоты. Если б мне любить этот снег, как его любишь ты — ты, ценящая стиль макабр, вскормленная зимой, возвращающаяся в декабрь, словно к себе домой, девочка со звездой во лбу, узница правоты! Даже странно, как я люблю все, что не любишь ты. Но покуда твой звездный час у меня на часах, выколачивает матрас метелица в небесах, и в четыре почти черно, и вовсе черно к пяти, и много, много еще чего должно произойти.

2004 год

Дмитрий Быков.

* * *
Это будет вот так:
будут звезды бесчисленно падать.
Разбежится гроза,
а закат еще жив в полумгле...
Будешь ты повторять мне:
«Не надо, не надо, не надо...»
Я возьму тебя за руку
и поведу по земле.
И рука твоя станет доверчивой, доброй,
послушной.
А земля будет разной — радушной, чужой,
равнодушной...
Это что за река? Это Нил, Енисей или Волга?
Я прижму тебя больно к перилам моста.
Я люблю тебя, слышишь?
Всю жизнь. Беспощадно. Безмолвно.
Звезды тихо уходят домой.
Холодеет. Рассвет.
И в руках пустота.


Лев Ошанин

Потомки

Наши предки лезли в клети
И шептались там не раз:
"Туго, братцы... Видно, дети
Будут жить вольготней нас."

Дети выросли. И эти
Лезли в клети в грозный час
И вздыхали:"Наши дети
Встретят солнце после нас".

Нынче, так же как вовеки,
Утешение одно:
Наши дети будут в Мекке.
Если нам не суждено.

Даже сроки предсказали -
Кто лет двести, кто пятьсот.
А пока лежи в печали
И мычи, как идиот.

Разукрашенные дули.
Мир умыт, причесан, мил...
Лет чрез двести? Черта в стуле!
Разве я Мафусаил?

Я, как филин, на обломках
Переломанных богов.
В неродившихся потомках
Нет мне братьев и врагов.

Я хочу немножко света
Для себя, пока я жив,
От портного до поэта.
Всем понятен мой призыв...

А потомки... Пусть потомки,
Исполняя жребий свой
И кляня свои потёмки.
Лупят в стену головой!

С.Черный.