Если нужны загадочные гипотезы и сенсационные теории - пожалуйста: поскольку у приматов (в т.ч. и у человека) мышцы-сгибатели рук (бицепсы) как правило, сильнее чем мышцы-разгибатели рук (трицепсы), поэтому людям больше нравица тянуть всё к себе, нежели отталкивать, и лётчик Корогодин не был исключением. Поэтому он тянул.
Но лучше быть и попроще и привести доступную аналогию: падая лицом вниз (без разницы - с табуретки или с телебашни) - вы выставляете перед собой руки. Не потому что вас не научили выставлять при падении голову, или ещё какую нибудь выпирающую часть организма, а просто сработает безусловный рефлекс: падать на руки - ещё туда сюда, а вот на голову - совсем нехорошо.
Уверен что и у лётчика Корогодина тоже было всё в порядке с безусловными рефлексами и с моторикой. А отдавать штурвал, как неоднократно изложено выше сведущими людьми - не учат, да и это "противоестественно" это (хотя и логично). Токо логика в острых ситуациях не работает - работают рефлексы, врождённые и приобретённые. И хорошо если среди приобретённых окажуца полезные. Если нет - плохо.
Вот наверное и вся загадка.
А какая кому разница строитель с лесов свалился плашмя или кувыркаясь, если причина в том что он туда полез сдуру? Точно так же и там - куда бы они штурвал ни крутили, результат был бы точно такой же. С такой погодой не шутят. Ниже отрывок из мемуаров одного военого летчика, который уж что-что, а летать умел.
"Несколько секунд мы летим в темноте, затем снова свет. Я приближаюсь к Стину на расстояние в несколько метров, чтобы не потерять его в облаках. Если я потеряю
его, мы можем столкнуться. Но почему Стин не поворачивает обратно? Мы, конечно же,
не сможем атаковать в такую бурю. Самолеты, летящие за нами, тоже начинают
перестраиваться, наверное, им пришла в голову та же мысль, что и мне.
Возможно, командир пытается найти вражескую линию фронта с намерением
атаковать там несколько целей. Он спускается ниже, но облака на всех
уровнях. Стин отрывает взгляд от своей карты и неожиданно резко накреняет
машину. Скорее всего, он принял, наконец, в расчет плохую погоду, но не
обратил внимания на близость моей машины. Моя реакция молниеносна: я резко
бросаю самолет в сторону и закладываю глубокий вираж. Самолет накренился на
такой угол, что он уже летит почти вверх колесами. Он несет 700 кг бомб и
сейчас этот вес тянет нас вниз с непреодолимой силой. Я исчезаю в облачном
чернильном слое.
Вокруг меня абсолютная чернота. Я слышу свист и удары ветра. Дождь
просачивается в кабину. Время от времени вспыхивает молния и освещает все
вокруг. Яростные порывы ветра сотрясают кабину и корпус самолета дрожит и
трясется. Земли не видно, нет горизонта, по которому я мог бы выровнять
самолет. Игла индикатора вертикальной скорости прекратила колебаться. Шарик
со стрелкой, которая указывает на позицию самолета по отношению к его
продольной и поперечной оси прижат к краю шкалы. Индикатор вертикальной
скорости указывает в ноль. Индикатор скорости показывает, что с каждой
секундой самолет движется все быстрее. Я должен сделать что-то, чтобы
привести инструменты в нормальное положение и как можно быстрее, поскольку
альтиметр показывает, что мы продолжаем нестись вниз.
Индикатор скорости вскоре показывает 600 км в час. Ясно, что я пикирую
почти вертикально. Я вижу в подсвеченном альтиметре цифры 2300, 2200, 2000,
1800, 1700, 1600, 1300 метров. При такой скорости до катастрофы остается
всего несколько секунд. Я весь мокрый, от дождя или от пота? 1300, 1100,
800, 600, 500 метров на альтиметре. Постепенно мне удается заставить другие
приборы функционировать нормально, но я по-прежнему ощущаю тревожащее
давление на ручку управления.
Я продолжаю пикировать. Индикатор вертикальной скорости продолжает
стоять на максимуме. Все это время я полностью во тьме. Призрачные мерцающие
вспышки пронзают темень, делая полет по приборам еще более трудным. Я обоими
руками на себя ручку управления чтобы привести самолет в горизонтальное
положение. Высота 500, 400 метров! Кровь приливает в голову, я с всхлипом
втягиваю в себя воздух. Что-то внутри меня просит прекратить борьбу с
разбушевавшейся стихией. Зачем продолжать? Все мои усилия бесполезны. Только
сейчас до меня доходит, что альтиметр остановился на 200 метров, но стрелка
слегка колеблется. Это означает, что катастрофа может последовать в любой
момент. Нет, полет продолжается! Внезапно раздается тяжелый удар. Ну, теперь
я точно покойник. Мертв? Но если бы это было так, я не мог бы думать. Кроме
того, я слышу рев двигателя. Вокруг такая же темень как раньше. И
невозмутимый Шарновски говорит спокойно: "Похоже, мы с чем-то столкнулись".
Невозмутимое спокойствие Шарновски оставляет меня немым. Но я знаю
одно: я все еще в воздухе. И это знание помогает мне сосредоточиться. Верно,
что даже при полной тяге я не могу лететь быстрее, но приборы показывают,
что я начинаю карабкаться вверх, и этого уже достаточно."