ГИРОСКОП:
"...Ну как начало, а???"

Подпишусь под каждым пунктом. Добавлю от себя - вернуть "смертушку" (для наркоторговцев и насильников (особливо детей)).

Два друга и по совместительству соседа, Степан с Ваней Украинцем, приступили к культурному отдыху.Повод был значимым, уже два часа как жинки с детками малой скоростью отбыли на родину в Союз.Особенно радовался Степан отъезду Ваниных близнецов.Хорошие были детки, особенно по части техники.За пятнадцать минут разобрали велик Степана, пока он обедал дома.Осталась только рама, так как была пристёгнута на замок к перилам.Хорошо выпоротые Ваней они потом два дня собирали велик обратно.
Около двенадцати ночи, Стёпа произнёс:
-Ваня, рыбки хочется, жаренной-.
-А какие проблемы, завтра берём удочки и на озеро к немцам.Там такие карпы, сам видел.-
-Мне сейчас хочется.Знаешь, в парке в пруду, такие поросята плавают.Кило по десять каждый.-
-Так пойдём, пока темно надёргаем.-
Для ускорения процесса взяли верёвку, по прапорщитцкой смекалке привязали пять крючков, ну для экономии времени.И вот уже на нетвёрдых ногах двинулись к пруду.Степан осмотревшись сказал Ивану:
-Давай, дуй на мостик, если, что, свистнешь.-
А сам спустился к воде.А Иван на мостике остался ждать.Слышит у воды шум, мат в полголоса.
--Стёпа, ты чего там?-
-Вааня, они меня в воду тянут, помоги.-
Ваня помог.На спуске загремел вниз.Слегка затормозил об Степана и оба оказались в воде.Верёвка с пятью карпами уплыла.Грязные, в тине, оба друга с трудом выбрались на берег.Тихо матеря друг друга двинулись домой.Договорились молчать об этой рыбалке.Но уже на следующий день в курилке Ваня в деталях описывал поход на пруд, а Степан изредка вставлял:-Ну и мудак ты Ваня, такую рыбу упустили.-
Тут Ваня засёк нового прапорщика:-Сынку, а ну-ка иди сюда, знакомится будем.-Тот подошёл, представился:-Юра Гукосян.-
-Ваня Украинец.-
У Юры наступил лёгкий ступор.Он повторил:-Юра Гукосян.-
Ваня опять сказал:-Ваня Украинец.-
Ступор у Юры уже продлился дольше, и он выпалил:-Юра, армянин.-


Хорошо мужики, что в простых вещах мы юмор видим.Власть она приходит и уходит.А мы остаёмся.

***Система ставит людей на путь искушений, воровства и блядства.

"Государство расположилось в России, как оккупационная армия" (с) А.И.Герцен
Больше ста лет прошло с того времени, а ничего не изменилось... Власть полностью независима от народа - и вполне официально. Она кормится с трубы, а не с налогов граждан.
И кормится в три горла... Понасоздавали всяких "Ганвор"ов - и счастливы...
Страна победившего бюрократизма, блин...

***
"Мне Маркса жаль
Его наследство попало в русскую купель
Где цель оправдывала средства
И средства обосрали цель"
И.Губерман

Ну как начало, а???


Э-хххх, напьюсь, бля.

Гироскопу: не реально как по объективным так и по субъективным причинам.

Говорил сегодня со своим редактором. Он обещал помочь в опубликовании историй об авиации под рабочим названием:
"Были и НЕбыли"
Если кто-то пожелает представить рассказ к опубликованию, пишите мне на мыло, указывая автора.
Рассказы должны быть добрыми, юморными и БЕЗ "говна на лопате" ...

***Рассказы должны быть добрыми, юморными и БЕЗ "говна на лопате" ...
Ну вот. Всем хочется видеть в жизни одни фиалки....
Так не бывает.

Просто хочется о чём-то хорошем ...
А говна и так хватает.

Хоть и анекдот, но руководство к действию для нас идиотов.

Просыпается утром мужик дома с глубокого похмелья. Разодрал глаза. Жена на работе. Смотрит, а на тумбочке запотевшая бутылочка холодного пива. Зовёт сына и спрашивает:
"Что вчера было?"
Сын отвечает:
"Всё было, как обычно, ты приполз домой, поколотил меня, погонялся за матерью, побил посуду, потом упал и уснул. Мать затащила тебя на кровать, начала раздевать, а ты ей говоришь: "Отстань, зараза, я женатый!""

Оттуда-же...:

«Сов. секретно»

Бывшему командиру "СС-4138" лейтенанту Конецкому В.В.
Капитан-лейтенанта Дударкина Н.Д.


Административное расследование

Настоящим доношу до Вашего сведения, что секундомер 1931 года выпуска c11522475бис4 потерял способность использоваться по назначению.

28 июля 1953 года стоявшим на вахте мною, капитан-лейтенантом Дударкиным, было совершено действие, повлекшее к непреднамеренной утрате секундомера c11522475бис4. Дата последней проверки - май 1936 года. Суточный ход секундомера - в соответствии с амплитудой килевой качки.

В 14 часов 00 минут по местному времени я навел цейсовский бинокль на стоявших на причале в порту Архангельск женщин приблизительно 1930 года рождения. Одна была ничего, но, показывая в сторону нашего корабля тупым предметом, нецензурно смеялась. Возмущенный таким ее поведением и длительным воздержанием, уже будучи на боевой службе в море в течение четырех дней, я совершил резкое движение вместе с биноклем, которое и привело к выпадению из кительного кармана измерительного прибора, который упал за борт, но в двух метрах от воды остановился, так как был мною привязан к шнурку, что согласовано с приказом начальника ГО, приказ c0047 от 1947 года.

Между прочим, бинокль тоже упал за борт и утонул, но поскольку за кораблем он не числится, списанию не подлежит. Попытка же извлечь секундомер за веревочку не удалась, так как за него ухватился прыгнувший за биноклем матрос Курва Ф.Ф. и неумышленно оборвал его. Это привело к еще большему наклону моего тела, и из него (из кителя) в воду выпало:
1. Грузиков для карт - 08 штук.
2. Транспортиров - 02 штуки.
3. Звездный глобус.
Все это имущество я держал при себе, так как в сумку вахтенного офицера оно уже не влезало.
Спасая матроса Курву Ф.Ф., за борт пытался броситься боцман, старшина I статьи Чувилин В.Д. и при этом сбил проходившего мимо с пробой обеда матроса Мухуддинова. С подноса Мухуддинова за борт упало:
1. Чайный сервиз.
2. Вина тарного - 14 бутылок.
3. Столовая мелочь - 08 наименований.
Вся команда, сгрудившись на борту, создавала опасный крен, что отрицательно повлияло на запасную мотопомпу. Мотопомпа сломала бак с десятью килограммами спирта-ректификата. От спирта, попавшего в ЗИП, вышли из строя:
1. Молотки разные - 25 штук.
2. Кусачки-бородавки - 0, 8 штук.
Часы морские в металлическом корпусе упали на морские карты, и все это высыпалось на палубу и далее в ватервейс.

Судьба всех предметов аналогична судьбе секундомера.

Для спасения матроса Курвы Ф.Ф. за борт было выброшено несколько брезентовых рубах. Плавая на этом номенклатурном гидрографическом имуществе, ввиду отсутствия спасательного круга, матрос Курва Ф.Ф. свою фамилию полностью оправдал и все вещи утопил.
На основании изложенного прошу вышеуказанное имущество списать за государственный счет с лицевого счета нашей воинской части, а на виновных наложить различные взыскания, особенно на Курву Ф.Ф. ...

nikolai ! +5 :-)

Ничего не меняется! У нас весь полк от смеха пластом лег, когда узнали объяснение тыловиков: при пролете Ан-12 над пустыней Детпак-Дала в результате самопроизвольного открывания грузового люка были утеряны комплекты летного и технического обмундирования (летние и зимние) в количестве ... и т.д. Поиск результатов не дал.

Не дословно, но, смысл тот! :-)

А вот был случай. На Су-24 после полетов проверяют лопатки, в правый заборник залез техник, а в левый, для ускорения процесса, наш нач.расчета, хороший мужик. А в это время в полку работала комиссия штаба округа. Решили мы над начальником нашим пошутить, куртку меховую он снял и на БД повесил, дабы протиснуться в воздухозаборник. Ну мы его куртку берем, бросаем в кабину и фонарь закрываем. А самолетик-то старенький, воздушная система вся дырявая и чтоб куртку достать нужно вызывать "воздушку". Справедливости ради замечу, что было не холодно, начальника нашего мы уважали, но молодые были и повеселиться любили. Так вот выползает он после осмотра из заборника, смотрит куртки нет, тут же взгляд наверх - фонарь закрыт. А он этой шутке, между прочим, нас сам научил. Ну и давай он орать: "Мать-перемать, кто куртку сп...дил???" Тут сзади подходит зам. по ИАС с членом комиссии, полковником сухопутным, и этот полковник строго так спрашивает: "Что за шум?". Ну начальник ему представляется и говорит, мол пока в заборнике работал - куртку сперли. А полкан его поправляет: "т. капитан, мы в армии не работаем, а служим!" А наш нач. расчета в ответ: "Вот я и говорю, пока в заборнике СЛУЖИЛ - куртку сперли!!!" Ничего полкан не ответил, ушел восвояси...
А еще случай был - тоже члены комиссии, все сухопутные офицеры не ниже полковника, приказали своему бойцу-водителю, во время газовки проскочить сзади самолета. Хорошо техник увидел - успел по СПУ пилоту сообщить и тягу на 35% убрать, но и этого хватило... С уазика тент сорвало и все что внутри было большим облаком за отбойник. Фуражки ихние - чуть до КДП не долетели...

nikolai:

Оттуда-же...:

«Сов. секретно»

Бывшему командиру "СС-4138" лейтенанту Конецкому В.В.
Капитан-лейтенанта Дударкина Н.Д.


Административное расследование

Канецкого читаем?

Да простят меня люди за "много букофф", но сия баллада (как мне кажется) заслуживает не просто ссылки...

Веллер "Легенды Невского проспекта"
Баллада о знамени

Боевых офицеров, которые дожили до конца войны - и не были потом уволены в запас - распихали по дальним дырам; подальше от декабристского духа. А то -
навидались Европы, мало ли что. И они тихо там дослуживали до пенсии, поминая военные годы.
И торчал в глуши огромного Ленинградского Военного Округа обычный линейный мотострелковый полк. Это назывался он уже в духе времени - мотострелковый, а на
самом деле был просто пехотный.
И командовал им полковник, фронтовик и орденоносец, служба которого завершалась в этом тупике. В войну-то звания шли хорошо - кто жив оставался, а в
мирное время куда тех полковников девать? дослуживай: Не все умеют к теплому местечку в штабе или тем более на военной кафедре вуза пристроиться. А этот
полковник мужик был простой и бесхитростный: служака.
Жизнь в полку скучная, однообразная: гарнизонное бытье. Слава и подвиги - позади. Новобранцы, учения, отчеты, пьянки и сплетни. Рядом - - деревенька,
кругом - леса и болота, ни тебе погулять, ни душу отвести.
А уж в деревне житье и вовсе ничтожное. Бедное и серое.
И только дважды в год сияло событие - устраивался парад. Это был праздник. В парад полковник вкладывал всю душу, вынимая ее из подчиненных. За две недели
начинали маршировать. За неделю сколачивали на деревенской площади перед сельсоветом трибуну и обивали кумачом. Изготовляли транспаранты, прилепляли на стены плакаты. Сержанты гоняли солдат, офицеры надраивали парадную форму и нацепляли награды, технику красили свежей краской, наводя обода и ступицы белым
для нарядности - все приводили в большой ажур.
И в радостные утра 7 Ноября и 1 Мая вся деревня загодя толпилась за оцеплением вокруг площади. Деревенское начальство и старшие офицеры - на трибуне. Комендантский взвод, в белых перчатках, с симоновскими карабинами, вытягивал линейных. Полковой оркестр слепил медью и рубил марши. И весь полк в парадных порядках, р-равнение направо, отбивал шаг перед трибуной. Все девять рот всех трех батальонов. Открывала парад, по традиции, разведрота, а завершал
его артдивизион и танковая рота. В конце шли даже, держа строй, санитарные машины санчасти и ротные полевые кухни - все как есть хозяйство в полном
составе.
Народ гордился, пацаны орали, офицеры держали под козырек, а во главе, в центре трибуны, стоял полковник, подав вперед грудь в боевых орденах, и отечески упивался безукоризненной готовностью своего полка. Все свое армейское честолюбие, всю кровную приверженность старого профессионала своему делу являл
он в этих парадах.
А впереди всей бесконечной стройной колонны - знаменосец! - плыл двухметрового роста усатый и бравый старшина, полный кавалер орденов Славы. Это уже была просто местная знаменитость, любимец публики. Пацаны гордились им, как чем-то собственным, и спорили, что, поскольку он полный кавалер Славы, то он главнее офицеров, и старше только полковник.
А после парада был гвоздь программы - пиво! Надо знать жизнь глухой деревушки того времени, чтобы оценить, что такое было там - пиво; да еще для солдата.
Дважды в год полковник усылал машину в Ленинград и всеми правдами и неправдами изыскивал средства и возможности купить три бочки пива. Каждому по кружке. Эти бочки закатывались в ларек, пустовавший все остальное время года, и вышедший с парадной дистанции личный состав в четко отработанной последовательности (это тоже входило в ночные и дневные репетиции! ) выпивал свою кружку. А население кормили из дымивших, только что прошедших парадом полевых кухонь. Колхозников, естественно, было куда меньше, чем солдат в полку, и в этот-то уж праздничный день они наедались от пуза. И, таким образом, убеждались в смысле плаката на избе-читальне: 'Народ и армия едины!'
Хороший был полковник. Слуга царю, отец солдатам.
И вот, значит, проходит такой первомайский парад. Оркестр ликует и гремит.
Линейные замерли - штыки в небо, флажки на них плещутся. И с широкой алой лентой через плечо шагает старшина, колотя пыль из деревенского плаца, и в руках у него Знамя полка - 327-го гвардейского ордена Богдана Хмельницкого Славгородского мотострелкового - бахрома золотом, георгиевская лента по ветру бьет, орденок в
углу эмалью блещет, и буквы дугой через красное поле. А по бокам его, на полшага сзади - ассистенты при знамени, статные юные лейтенанты, серебро шашек в положении на-краул искрами вспыхивает.
И за ними - со своей песней, с лихим присвистом - разведрота марширует.
Музыка сердца! Сильна непобедимая армия, жив фронтовой дух!
И, миновав дистанцию церемониального марша и свернув за угол единственной деревенской улицы, старшина-знаменосец подходит к ларьку. Кружки уже налиты, кухонный наряд в белых куртках и колпаках готов к раздаче - да чтоб без проволочек! полторы тыщи рыл участвуют в параде, и каждому по кружке надо в отмеренные минуты!
И старшина, как знаменосец и заслуженный фронтовик, по традиции получает первым, и не одну кружку, а две. Первую он выпивает залпом, под вторую закуривает дорогую, командирскую, по случаю торжества, папиросу 'Казбек' и уже через затяжку вытягивает пивко по глоточку и со смаком. Парад окончен.
Теперь - в гарнизон, столы уже накрыты, столовая украшена: праздничный обед.
К этому обеду полковник приказывал резать кабана из подсобного хозяйства, баранов, закупить в деревне соленых огурцов, и давал ротным негласное указание
организовать наркомовские сто граммов всему личному составу - без рекламы, так сказать. Во славу оружия и память Победы.
Хороший был полковник. Больше таких уже нет. Полк за ним - в огонь и в воду.
И у командования на прекрасном счету, в пример всем ставили. Но - не продвигали:
Не то он когда-то где-то сказал не то, или по возрасту попал в неперспективные, или замполит про сто граммов стучал в политотдел дивизии: В общем, вся его жизнь была - родной полк, и как апофеоз службы - эти парады.
Значит, старшина выбрасывает окурок, ставит с сожалением пустую кружку, и протягивает руку за знаменем, которое, свернув, прислонил к ларьку сбоку:
Не стоит там что-то знамя. Это он перепутал - он его с другого бока прислонил.
Смотрит он с другого бока: нету. Нету там знамени.
Странно. Ставил же. Сзади, значит, поставил:
Но только сзади ларька знамени тоже нету.
Старшина спрашивает лейтенантов-ассистентов:
- Ребята, у кого знамя?
Они на него смотрят непонимающе:
- Как у кого? Ты ж его из рук не выпускал.
- Да вот, - говорит, - поставил здесь:
Они вместе смотрят ларек со всех сторон - нет, у ларька знамя не стоит.
Начинают вертеть головами по сторонам. Взять никто не мог. Кругом в пулеметном темпе полк пиво пьет повзводно и поротно, и вольным шагом марширует в расположение.
- А кто сегодня дежурный по посту N_1? Во балда! Не иначе разводящий распорядился сдуру знамя сразу после парада доставить на место - и отрядил караульных прямо к концу церемониального марша. Так спрашивать же надо! салаги:
Старшина с ассистентами, спрятавшими шашки в ножны, идет в штаб полка, к знаменной витрине, где на посту N_1 стоит с автоматом 'на грудь' часовой.
Пуста витрина.
- Знамя где? - спрашивает старшина у часового.
Тот от удивления начинает говорить, что ему на этом почетном посту
категорически запрещено:
- Как это? Так вы же знаменосец:
- Тебе его что - не приносили?
- Кто?
- Ну: внешний караул:
- Никак нет. А что - должны были?
Идут к начальнику караула:
- Знамя ты брал?
Тот смеется - оценил шутку.
- Ага, - говорит. - Пусть, думаю, повисит немного над КПП, чтоб сразу было всем видно, что они входят не куда-нибудь, а в гвардейский орденоносный полк.
- Ну же ты мудак!! Где оно?!
- Да вы чего?.. Я ж так, ребята: шучу: а что?
- Шутишь?! ничего. Молчи: понял?!
У старшины делается все более бледноватый вид, и пышные усы постепенно обвисают книзу. Лейтенанты-ассистенты - те откровенно мандражируют. И они начинают перерывать полк: какой идиот взял знамя и где его теперь держит.
Возвращаются к ларьку. Там уже свернуто все пивное хозяйство.
- Не, - говорит ларечник, - вы что. Ничо не видел. Да ты ж его из рук не выпускал.
- Не выпускал, - мрачно басит сержант, сделавшийся ниже ростом.
Может, в кабинет командира полка занесли? Или к начштаба?
Идут обратно в штаб. Нет - пусто. Во все окна заглянули. Только часовой у пустой витрины смотрит выжидательно, болван.
Они проходят по всем ротам. Идут в автопарк: может, знамя у ларька упало, соскользнуло по стенке, и кто-то в толчее его поднял и положил, например, на броню, и так на танке оно в парк уехало.
Нет; нету.
Дежурный по парку сильно удивляется вопросу и, конечно, тоже ничего не видел.
Тем временем полк окончил праздничный обед. Половина солдат валит в увольнение: сбрасываться на самогон, драться в очередь вокруг четырех деревенских девок и склонять к любви средний школьный возраст. Офицеры компаниями шествуют по домам - за столы с выпивкой и закуской. Тихо в расположении. И нет нигде знамени.
Человек, не служивший в Советской Армии первого послевоенного десятилетия, а тем паче вообще штатский, ужаса и масштаба происшедшей трагедии оценить не может. В лучшем случае он слыхал, что высший знак солдатской доблести - это трахнуть бабу под знаменем части. Сейчас, когда лейтенант в автобусе не уступает место полковнику, когда и солдат не солдат, и офицер не офицер, и присяга не присяга, и армия развалилась на части, и не то что знамена - крейсера крадут и танковые колонны продают контрабандой за границу, - сейчас старая сталинского закала армия может восприниматься только как седая легенда. Потому что колхозный парень в армию шел как за счастьем: сытная еда! теплая красивая одежда!
простыни, одеяло, койка! а через три года - паспорт в руки - и свободен, езжай куда хочешь! А посреди службы - десятидневный отпуск домой! Это ж был солдат. Не то, что иное, когда призванный в воздушный десант не может раз подтянуться на турнике. А офицер был - белая каста! Диагоналевая форма, паек, оплаченная дорога в отпуск, две тысячи зарплаты у взводного - офицер был богатый и уважаемый человек, и ездил исключительно в купейном, а от майора - полагалось в мягком вагоне.
И отсутствие Знамени части - это кощунственнее, чем попасть в плен. Это граничит с изменой Родине. Это трибунал и вечный несмываемый позор. Это: это невообразимо, невозможно! За знамя можно умереть, спасти его ценой своей жизни, вынести простреленным на собственном теле, встать на колено и поцеловать; в самом крайнем случае его можно склонить над телом павшего героя. Но лишиться его принципиально невозможно ни в коем случае. Провались белый свет! - но знамя должно быть сохранено.
И вот кругом весеннее солнце и пролетарский веселый праздник, а знамени нет.
Законы чести рекомендуют выход единственный - застрелиться. Потому что второй выход, по законам чести, - это сначала с тебя перед строем сорвут погоны, а уже после этого ты можешь, опять же, застрелиться.
Но старшина - все-таки не офицер, и вообще он чудом уцелел, пройдя насквозь такую войну, и стреляться он не хочет. Тем более что у него семья и дети. И вообще знамя еще не пропало, оно явно ведь где-то здесь есть, должно найтись.
Лейтенанты-ассистенты, которые по статуту церемонии призваны охранять со своими шашками вышеуказанное знамя, стреляться также не хотят. Они его в руках не держали, у них его не отбирали, чего ж им стреляться. Им еще жить да жить:
Они втроем еще раз и еще перерывают полк со всем его хозяйством вдоль и поперек - и нигде знамени нет. Его нет в Ленинской комнате, нет у полкового художника, нет в оркестре среди их тромбонов и геликонов, и нет даже на свинарнике в подсобном хозяйстве. На кухне нет, на стрельбище нет, и в санчасти тоже его нет.
А все уже обращают внимание, что они рыщут где ни попадя троицей, и вид у них прибабахнутый. И на вопросы они не отвечают. А что тут ответишь? Что святыня части как-то ненароком потерялась?
Вечером один лейтенант говорит:
- Ну что: Надо докладывать.
Старшина - с мертвой безжизненностью:
- Кому?..
- Кому: По команде: дежурному по полку.
Старшина садится на завалинку, закрывает глаза и говорит:
- Докладывать будет старший по званию.
Лейтенанты хором говорят:
- Вот уж хрен тебе. Я дежурному докладывать не буду. Знамя поручено знаменосцу, вот ты и докладывай.
Старшина говорит:
- Я дежурному докладывать не буду. По уставу докладывает старший.
- По уставу тебя расстрелять перед строем за утерю знамени!
- Верно, - соглашается старшина. - Я буду стоять перед тем строем посередине, а вы по бокам.
В конце концов они втроем идут в дежурку, и там лейтенанты все-таки выпихивают старшину вперед:
- Ты фронтовик, кавалер Славы, не офицер, тебе простят: а нам - все: конец, суд офицерской чести - и в любом случае пинка под зад из армии, даже если оно найдется.
И старшина докладывает:
- Товарищ гвардии капитан: так и так: в общем: плохо все:
- Что такое? - весело спрашивает усатый гвардии капитан, принявший стакан по случаю праздника. - А по-моему - неплохо!
- ЧП:
- Ну, какое еще такое ЧП? Чего это у тебя, старшина, рожа такая невеселая, будто ты Знамя полка потерял?
Старшина белеет от такой проницательности, и бормочет через силу:
- Так точно:
- Что - так точно?
- Ну: что вы сказали:
- Что я сказал? - удивляется капитан.
- Это: нету:
- Чего нету-то?
- Исчезло:
- Что исчезло?! Да доложи толком!
- Знамя:
- Какое знамя? - глупо переспрашивает дежурный.
- Какое у нас: полка.
- Чего-о?!
У капитана усы дыбом, глаза квадратные, фуражка на затылок скачет.
- Тьфу! - говорит. - Вы сколько выпили, чтобы так шутить? Ну - они-то молодые, но ты - фронтовик, служака: разве этим шутят?
- Да я, - говорит старшина, - понимаю. Я не шучу.
- Что значит?!
Дежурному делается худо, и он отказывается осознавать происшедшее. Он долго и мучительно привыкает, что это и вправду произошло, потому что этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. И вот ему - - как? за что? средь бела дня! - на его дежурстве!! такое ЧП. Это просто наихудшее, что вообще может быть. А с кого первая башка долой - с дежурного. Он отвечает за порядок в полку.
О Господи!
Чего делать-то? А чего делать: надо докладывать командиру полка. Вот радость ему на праздничек. Кондратий бы не хватил.
Дежурный принимает решение: объявляет.
- В общем так. Я докладывать командиру не буду. Не могу я такое докладывать!
Сейчас семнадцать сорок. Смена дежурства в двадцать один ноль-ноль. Чтобы до этого времени знамя нашли. Бери всех свободных от караула - и ищите где хотите!
!"ки!!! гады!!!
Срочно создается поисковая комиссия во главе с помдежем-старлеем и лихорадочно переворачивает полк. Ищут !"ки-гады - никакого результата.
В двадцать один ноль-ноль капитан сдает дежурство другому комроты и докладывает - рубит голосом самоубийцы:
- За время моего дежурства в полку случилось чрезвычайное происшествие:
исчезло Знамя части. Дежурство сдал!
- Дежурство принял! - отвечает новый дежурный. - Ха-ха-ха! И давно исчезло-то? Что, в деревню за самогоном пошло?
На лице прежнего дежурного вспыхивает неизъяснимое злорадство: принял! принял дежурство! не может он принять дежурство, если Знамя пропало! не должен! он тревогу трубить должен, поднимать всех! А он принял! это - полгоры с плеч свалилось!..
Он снимает с рукава повязку, передает ее заступившему дежурному; тот садится на его стул за стол в дежурке, и бывший дежурный говорит:
- Да вот эти: фашисты!.. потеряли Знамя после парада.
А новый дежурный, тепленький после праздничного обеда с водочкой, благодушно откликается:
- Ха-ха-ха!
- Докладывай! - приказывает бывший дежурный старшине. И тот повторяет свой душераздирающий доклад.
Новый дежурный синеет, трезвеет, хренеет:
- В-в-вы чо: охренели?.. славяне!.. братцы: товарищи офицеры! Я, - говорит, - дежурство не принимаю!
- Ты его уже принял. Так что давай - действуй. ЧП у тебя!
- У меня ЧП?! У тебя ЧП!!!
Короче: я, говорит, командиру докладывать не буду. Искать!!! Всем!!! Везде!!!
В восемь утра построение - вот вам время до восьми.
И всю ночь уже человек двадцать шатаются с фонарями по гарнизону, как спятившие кладоискатели, и роют где ни попадя: даже матрасы в казармах ворошат,
и в ЗИПах смотрят: фиг: нету.
Утром является кинуть орлиный взор на свое образцовое хозяйство праздничный командир; и перекошенный капитан рапортует:
- Товарищ гвардии полковник! За время моего дежурства в полку чрезвычайных происшествий не случилось!
- Вольно.
- Но за время дежурства капитана Куманина случилось.
- Что - случилось?!
- Чрезвычайное происшествие! Пропало Знамя части:
Полковник с сомнением озирается на белый свет, проковыривает мизинцем ухо и принюхивается:
- А? Ты сколько выпил, гвардии капитан?
Так точно. В смысле никак нет. Вот. Пропало полковое знамя.
Когда вытаскивают большую рыбу, ее глушат колотушкой по голове. Значит, командир покачивается, глаза у него делаются отсутствующие, а на бровях повисает холодный пот. Ему снится страшный сон.
- Как: - шепчет он.
Вперед выпихивают несчастного старшину, который на ногах уже сутки, и старшина в десятый раз излагает, как он прислонил Знамя, как пил пиво, как бросил окурок, и как Знамени на месте не оказалось.
Под командира подставляют стул, подносят воды, водки, закурить, и обмахивают его фуражками. И доводят до сведения о принятых мерах. Все возможное предприняли, не щадя себя:
И зловещая тень Особого отдела уже ложится на золотые погоны товарищей офицеров.
- Так, - говорит командир. - Так. Я в дивизию докладывать не буду. Что я доложу?! Я с этим знаменем до Одера!!! под пулями!!! Вы - что?! Старшина: ах, старшина: как же, ты что:
- Искать!!! - приказывает. - Всему личному составу - искать!!! Обед отменяется!!! Увольнения отменяются!!! Всех офицеров - в полк!!! не найдете - своей рукой расстреляю! на плацу!
И весь полк снует, как ошпаренный муравейник - свое знамя ищет. Траву граблями прочесывает. Землю просеивает! Танкисты моторные отделения открывают, артиллеристы в стволы заглядывают!
Нету знамени.
А это значит - нету больше полка.
Потому что не существует воинской части, если нет у нее знамени. Нет больше такого номера, нет больше такой армейской единицы. Вроде полк есть - а на самом деле его уже нет. Фантом.
Три дня командир сидит дома и пьет. И после каждой стопки, днем и ночью, звонит дежурному: как? Нету:
Докладывает в дивизию: так и так: Пропало знамя.
Там не верят. Смеются. Потом приходят в ярость. Комдив говорит:
- Я в армию докладывать не буду. Вот тебе двадцать четыре часа! - иначе под трибунал.
Ищут. Командир пьет. Дежурные тоже пьют, но ищут. И лейтенанты-ассистенты пьют - прощаются с офицерскими погонами и армейской карьерой. Только старшина не пьет - он сверхсрочник, у него зарплата маленькая: ему уже не на что:
Комдив докладывает в армию, и диалог повторяется. Еще сутки пьют и ищут. И даже постепенно привыкают к этому состоянию. Это как если разбомбили тебя в пух и прах: сначала - кошмар, а потом - хоть и вправду ведь кошмар, но жить-то как-то надо: служба продолжается!..
Армия докладывает в округ. И все это уже начинает приобретать характер некоей военно-спортивной игры 'пропало знамя'. Все уже тихо ненавидят это неуловимое знамя и жаждут какого-то определения своей дальнейшей судьбы! И часовой исправно меняется на посту N_1, как памятник идиотизму.
Ну что: надо извещать Министерство Обороны. И тогда - инспекция, комиссия, дознание: полк подлежит расформированию:
И вся эта история по времени как раз подпадает под хрущевское сокращение миллион двести. И под этот грандиозный хапарай расформирование происходит даже без особого треска. Тут Жукова недавно сняли и в отставку поперли, крейсера и бомбардировщики порезали, - хрен ли какой-то полк.
Лишний шум в армии всегда был никому не нужен. Командира, учитывая прошлые заслуги, тихо уволили на пенсию. И всех офицеров постарше уволили. Молодых раскидали по другим частям. С капитанов-дежурных сняли по одной звездочке и отправили командовать взводами. С лейтенантов-ассистентов тоже сняли по звездочке и запихали в самые дыры, но ведь - 'дальше Кушки не пошлют, меньше
взвода не дадут:' Технику увели, строения передали колхозу. А старшину-знаменосца тоже уволили, никак более не репрессируя. Фронтовик, немолод, кавалер орденов Солдатской Славы всех трех степеней: жалко старшину, да и не до него: пусть живет!
И старшина стал жить: Ехать ему было некуда. Все его малое имущество и жена с детишками были при нем, а больше у него ничего нигде на свете не было. И он остался в деревне.
Его с радостью приняли в колхоз: мужиков не хватает, а тут здоровый, всем известный и уважаемый, военный, хозяйственны; выделили сразу старшине жилье, поставили сразу бригадиром, завел он огород, кабанчика, кур, - наладился к гражданской жизни:
Через год, на день Победы, 9 Мая, пришли к нему пионеры. Приглашают на праздник в школу, как фронтовика, орденоносца, заслуженного человека.
У старшины, конечно, поднимается праздничное все-таки настроение. Жена достает из сундука его парадную форму, утюжит, подшивает свежий подворотничок, он надевает ордена и медали, выпивает стакан, разглаживает усы, и его с помпой ведут в школу.
Там председатель совета пионерской дружины отдает ему торжественный рапорт.
На шею ему повязывают пионерский галстук - принимают в почетные пионеры. И он рассказывает ребятишкам, как воевал, как был ранен, и как трудно и героически было на войне, и как его боевые друзья клали свои молодые жизни за счастье вот этих самых детей.
Ему долго хлопают, и потом ведут по школе на экскурсию. Показывают классы, учительскую, живой уголок с вороной и ежиком. А в заключение ведут в комнату школьного музея боевой славы, чтобы он расписался в Книге почетных посетителей.
И растроганный этим приемом и доверчивыми влюбленными взглядами и щебетом ребятишек, старшина входит в этот школьный их музей боевой славы, и там, среди витрин с ржавыми винтовочными стволами и стендов с фотографиями из газет, меж пионерских горнов и барабанов, он видит знамя их полка.
Оно стоит на специальной подставке, выкрашенной красной краской, развернуто и прикреплено гвоздиками к стене, чтобы хорошо было видно.
И над ним большими, узорно вырезанными из цветной бумаги буквами, по плавной дуге, идет вразумительная поясняющая надпись:

ЗНАМЯ 327-го ГВАРДЕЙСКОГО СЛАВГОРОДСКОГО
ОРДЕНА БОГДАНА ХМЕЛЬНИЦКОГО МОТОСТРЕЛКОВОГО ПОЛКА
подарено пионерской дружине N 27 имени Павлика Морозова командованием части.
Это его пионеры сперли. Для музея. Сказали учителям, что подарили. Учителя очень радовались.История умалчивает, что сказал старшина пионерам, когда пришел в себя, и что он с ними сделал. Также неизвестно, как он добрался до дома. Но по дороге он из конца в конец улицы погонял деревенских мужиков, намотав ремень с бляхой на кулак и сотрясая округу жутчайшим старшинским матом. Силен гулять, с восторженным уважением решили мужики.
Через час кабанчик был продан, а жена, в ужасе глотая слезы, побежала за самогоном. Курей старшина извел на закуску. И сказал жене, что ноги его в этой деревне не будет. Он вообще ненавидит деревню, ненавидит сельское хозяйство, а уж эту-то просто искоренит дотла. И завтра утром едет искать работу в Ленинграде. Иначе он за себя не отвечает. Пионерскую дружину он передушит, школу сожжет, а учителей повесит на деревьях вдоль школьной аллеи.
Вот так в Ленинградском Нахимовском училище появился двухметровый, усатый и бравый старшина, который еще двадцать лет на парадах в Москве ходил со знаменем училища перед строем нахимовцев, с широкой алой лентой через плечо, меж двух ассистентов с обнаженными шашками, и по телевизору его знала в лицо вся страна.
_______

сильно

Не мое:

Да простят меня люди за "много букофф", но сия баллада (как мне кажется) заслуживает не просто ссылки...

Веллер "Легенды Невского проспекта"
Баллада о знамени

Не просто сильно, а пронзительно жалко.И ведь- не убьёшь же за такое!

Посоревнуюсь с Не мое.
Вот это, оттуда же, мне больше нравится:

Михаил Веллер. Бог войны

Учения с треском заваливались.
Начать с того, что полк подняли по тревоге неожиданно, причем в ночь с субботы на воскресенье. То есть все знали, что в дивизии ожидается проверка, новый командующий армией намерен провести полковые учения с боевыми стрельбами, но было достоверно известно, что поднимут соседний полк, всегда использующийся в подобных случаях: полностью укомплектованный, выдрессированный, отличный, - показной. Там отменили увольнения, кое-кому задержали отпуска; к отбою офицеры пришли в казармы с уложенными чемоданчиками, в артпарке сняли с консервации тягачи, танкисты
прогрели моторы, проверили заправку баков, - все были в напряжении, наготове, ждали только звонка из штаба, чтоб, перекрывая отличные нормативы, вытянуться в район сосредоточения и приступить к выполнению задачи.
А здесь царило спокойствие: благодушно причастились к радостям субботнего дня, предвкушая, как новый командующий даст прикурить соседям. И в половине первого ночи грянул гром.
Время было расчетливо выбрано самое неудачное. Дежурный завершил обход караулов, стянул сапоги, накрылся старой шинелью и заснул, велев будить себя в шесть. Помощник, лейтенант-двухгодичник из младших научных сотрудников туманных наук, врубил в пол-громкости транзистор, сел поустойчивей в креслице перед окошком и раскрыл роман. Дежурный по парку, немолодой прапорщик, сел за стол с приятелем, другим немолодым прапорщиком, они разложили закуску и налили по второй. Старослужащие же солдаты мелкими группами покинули расположение части - выражаясь разговорным языком, свалили в самоход: в пяти километрах, за озером,
имелось село, а в селе том имелись девушки, с каковыми у них была налажена прочная солдатская дружба: иные, как водится, обещали жениться, а многим этого и не требовалось: теплый июль, крепкий самогон, практическое отсутствие конкурентов в селе и могучий нежный пыл двадцати лет делал их желанными гостями без всяких обещаний и планов на будущее: жизнь-то свое требует и берет.
Офицеры, как известно, тоже не монахи, и вдобавок среди них нашлись любители рыбной ловли. А если ночью вдруг плохо ловится рыба, то нигде не сказано, что ловля рыбы есть единственное и обязательное занятие на рыбалке.
Короче, приятно расслабились. Все настраивало личный состав полка на лад исключительно мирный и лирический: ласковая ночь, блеск звезд, томительный аромат травокоса, завтрашнее воскресенье, и усиливающее радость от всех этих благ сознание того, что соседям будет сейчас не до красот и удовольствий, вздрючат в хвост и в гриву, в мыло и пот.
В ноль часов двадцать девять минут командующий вылез из газика в полусотне метров от безмолвного КПП с прожектором над закрытыми воротами. Махнул короткой колонне гасить фары, кинул в зубы сигарету из серебряного портсигара, усмехнулся свите: "Ну, посмотрим без дураков, что тут у вас делается. Чего стоят эти разгильдяи". И с безжалостным любопытством прислушался к тишине за стандартным бетонным забором в резьбе ночных теней.
Огоньки сигарет приблизились к циферблатам: те, чья служба затрагивалась проверкой, мрачно представляли себе все возможные тягостные и даже позорные следствия, которые не замедлят проявиться, другие же, вне причастности и ответственности, втайне наслаждались отчасти комической стороной назревающих событий.
И в ноль тридцать сонный лейтенантик, не ожидая худого, снял телефонную трубку - и слух его разрубил загробный голос, устрашающе скомандовавший полку боевую тревогу.
Очки спрыгнули с лейтенантикова носа и хрустнули в помутившемся пространстве. На краткое время он очумел и впал в легкую панику. Психология военного такова, что в любой момент он может - приучен, привычен, - ожидать войны, и если тревога неожиданна, то внутри холодеет, мышцы напрягаются, доведенные до автоматизма команды выскакивают из перехваченного горла не в том порядке, - короче, застоявшийся от долгого покоя и рутины человек впадает в мандраж.
Мандраж, понятно, не лучшее состояние, в котором офицер может поднимать по тревоге полк. Кроме того, он имеет свойство передаваться окружающим.
Прежде всего лейтенант довольно сильно пихнул обеими руками храпящего дежурного и сорванно, заикаясь, проорал:
- Товарищ капитан!! Боевая тревога!!!
Сон слетел с капитана мигом и перепутался с явью. Суетясь руками, он натягивал сапоги, совал под погон портупею и орал в ответ:
- Спокойно! Чего орешь! Вызывай по списку, чего стал столбом!!
Расчухай вот так, вдруг, спросонок, учебная это все-таки тревога, как обычно, или - на самом деле боевая, и тогда... Нехитрая дезинформация сработала, утечка сведений из штаба и военкомата капнула предусмотрено, - психологический расчет нового командующего был абсолютно точен: он получал товар лицом. Лицо было не ах.
- М-да; необстрелянный солдат - не солдат. И службу понял, а вот если что...
Капитан перехватил трубку и заполошным отрывистым голосом выкрикивал в нее, как под артобстрелом. Нервозность запульсировала по жилам полкового хозяйства: пошел блин комом. Вырубилось дежурное освещение. Под черным колпаком тьмы р-рухнуло с коек, зашевелилось, зашуршало, зашумело, зацокало подковками сапог, защелкало примыкаемыми магазинами, заматерилось, застучало, забегало, залязгало, загрохотало дверьми, завопило командами. Сложная и продуманная до деталей военная машина приводилась в действие. И в каждой детали что-то сбоило, что-то не стыковалось, неполадки цеплялись одна за другую, и вместо предполагаемого стройного движения через несколько минут прочно образовался невообразимый хаос. Кто-то наделся глазом на компенсат автомата впередиидущего, и его вели в санчасть, кто-то приложился головой о лестницу и по нему ссыпался торопливый взвод, кого-то не могли досчитаться, докричаться, найти; рысили посыльные лишь усугубляли напряженный разброд; погнали грузовик по излюбленным местам офицерской рыбалки. Лейтенанты криком слали сержантов
собирать недостающих солдат за пределами части. Сержанты из стариков отругивались с достоинством, возражая, что ночью по кустам до света лазать придется, и перепоручали это молодым. Молодые выбегали за забор и топтались растерянно поблизости, отдыхая. Наличествующий личный состав топтался на плацу и бил злых лесных комаров, проклиная устроителя этой гадской затеи.
- Пирл-Харбор, - сказал командующий. - Как писал любимый мною в детстве Луи Буссенар, на войне много и часто ругаются.
На кухне гремело, в санчасти звенело, в складах НЗ скрипело и стукало, у реки свистело разбойничьим призывным высвистом... В парке рыдали в голос: один тягач разобран на профилактику, из второго слито все горючее, третий простоял на консервации от рождения, по принципу "не тронь - не сломается", и теперь не заводился никаким каком. Прапорщик успел выбросить пустую бутылку, но закуска красноречиво валялась под столом в развернувшейся газете.
И среди всего этого бардака и безобразия ровно взрычали ГТСы противотанковой батареи. Приземистые гусеничные машины с приплюснутыми и разлапистыми длинноствольными пушками на прицепе подползли к повороту из аллеи и остановились: ворота уже закупорил застрявший танк, размявший о бетонный столб полевую кухню, разъяренный повар клялся сжечь соляркой поганую бандуру и вытравить мышьяком всю танковую роту, экипаж заводил буксир и отругивал и подавала советы.
Фигура, торчавшая в люке переднего тягача, сказала спокойно, негромко:
- Рахманов, давай вокруг второго ангара к курилке. - И, прижав к горлу ларингофоны: - Все за мной.
В противоположном конце парка его головной тягач выдавил пролет забора, и короткая колонна утянулась в темноту, не обратив на себя ничьего внимания.
Грузовики с резервистами заблудились на проселочных маршрутах, однако развертывание приемного пункта запоздало еще больше, задерганные вещснабженцы швыряли обмундирование тюками, отяжелевшие на гражданке люди напяливали кому что досталось, приобретая вопиюще нестроевой вид: куцее торчит, мешковатое висит, вкось давит и вкривь болтается: "Строиться!" - "Ладно, потом поменяемся..." Партизаны флегматично ждали команд и, следуя им, тыкались туда, где их вовсе не ждали, потому что посыльные перехватывались по дороге офицерами и усылались с другими распоряжениями. Поучительные воспоминания бывалых о давней службе бесили девятнадцатилетних сержантов: "Р-разговоры в строю!!"
С рассветом задождило, палатки шуршали и хлопали, хлюпало, булькало, народ промок, подустал, приуныл.
Утряслось все кое-как только к шести утра. Командир полка стал меньше ростом. Лейтенантов, принявших во взводы пополнение, трясло от изнеможения. Солдаты безнадежно мечтали поспать и с надеждой - пожрать. Командующий наблюдал происходящее со покойной брезгливостью дипломата, обнаружившего в тарелке мокрицу:
- Летчики говорят, что когда господь бог наводил порядок на земле, авиация была в воздухе. Мало они той земли видели!
Свита с высоты своего безопасного положения осуждающе покачала головами.
Хмарь слизнуло с прозрачно-лимонного неба, солнце брызнуло сквозь мокрый лес на заляпанную технику, нечетко-ровный строй касок, лаковые козырьки начальства: подразделения получили задачи.
На выбитой разъезженной трассе БМП, взревывая и дымя, наматывая на колеса тонкий слой грязи и взметая из-под нее пылевую завесу, покачиваясь и кренясь на виражах - одна за другой не укладывались в норматив.
- Почему мало тренируются?
- Согласно учебного расписания... все часы... - Знаю твои часы. В год раз сдадут норматив - на одной машине - а остальные в парке в смазке стоят. Так?
- Никак нет.
- Раз не умеют - значит, мало ездят. Мало! Почему?
- Лимиты горючего, товарищ генерал-лейтенант...
- Вот на войне и объяснишь про лимиты. Изыскать! С отличного полка за мелкие нарушения не взыщу. Какой год служишь?
- Двадцать четвертый.
- Так что, мне тебя службе учить? Не можешь полком командовать?
- Могу, товарищ генерал-лейтенант.
- Н-не вижу! Чему ты своих водителей учишь?
- Всему, что положено, товарищ генерал-лейтенант.
- А им ведь, по сути, одно положено: техникой владеть. Боевой специальностью. Может не уметь строевой, не знать всякой словесной премудрости - плевать! но чтоб был водитель! Вези на стрельбище - посмотрю твою пехоту.
Стрельбище ничем не улучшило настроения командующего. Офицеры нервирующе выкрикивали команды, стрелки поочередно бежали к огневому рубежу, падали, передергивали затворы - и в основном мазали. Мухлевать было невозможно - наблюдать в траншею к мишеням командующий отрядил своего адъютанта.
- А что они у тебя орут на солдат? - неприязненно спросил он, шагая к линии огня. - Стрельба требует спокойствия. И вообще - что за манера дергать людей?
Взял у очередного неудачливого снайпера автомат:
- Сколько служишь, гвардеец?
- Год и восемь месяцев, товарищ генерал-лейтенант.
- А сколько раз стрелял?
- Три.
- Вот так вот...
Мрачно - командиру:
- Это - стрелок? Чем он врага поразит - знанием устава и надраенной бляхой? Патроны изыскать!! Стрельбе учить! В прицеливании тренироваться ежедневно!
- Есть!
- Если стрелок не умеет стрелять, все остальное ничего не стоит. Ты его гоняешь, муштруешь, мучишь, а потом он промажет - и вся судьба. Ходячая мишень, пушечное мясо, пешка! Моду завели: кое-как умеет стрелять один человек на отделение, так его титулуют аж снайпером!
Солдат тянулся, опустив глаза в неловкости, что присутствует при разносе своему начальству.
- Смотри сюда. - Командующий отпустил на полную длину ремень автомата, захлестнул его под рожок и накинул на левое плечо, упершись левой ладонью сбоку в накладку. - Видишь? Стоит мертво, как в станке. - Протянул руку назад, не глядя: - Дай-ка десяток патрончиков. - Лег, скомандовал: - Позвони там пулемет поставить.
Вдали встали три низких зеленых щита, сливаясь с травой. Треснули слитно три короткие очереди - силуэты исчезли.
- Вот так, - в один прием. Ничего трудного, только целься. - Протянул автомат владельцу и тяжелым ровным шагом пошел обратно.
- Время обедать, товарищ генерал-лейтенант, - деловито-несмело доложил командир полка, надеясь, что хороший обед, как водится, смягчит настроение человека.
- Хорошее дело, - отозвался командующий и направился к своему газику. - Вези на танкодром, там и пообедаем.
Полковник изменился в лице.
С обедом на танкодроме случилась заминка - пищу еще не подвезли. Полковник отдал тихий приказ незаметному капитану.
- Если узнаю, что обед забрали у других - накажу, - ровно и доброжелательно бросил командующий. Полковник насильственно улыбнулся, как веселой шутке. Командующий демонстративно сдвинул обшлаг над часами.
Когда из "хозяйки" (ГАЗ-66) сняли термоса и контейнер с мисками, он взял миску, перевернул на траву и ухватил пятерней за бока. Сжал, приподнял, - жирноватая на ощупь миска выскользнула из пальцев.
- Перемыть, да некогда, - прокомментировал он. - Дежурному по кухне передайте пять нарядов от меня лично. Завстоловой - трое суток гауптвахты. Мыть с горчицей! - или ее вам тоже не хватает?
Ефрейтор в белой куртке и колпаке, торопливо отвернувшись, протер миску полотенцем, черпанул гущи со дна, снял жирка сверху - протянул с улыбкой.
- В Жукова играет, - зло прошептал полковник командиру танковой роты. - Солдатский демократ... Ну с-смотри, если твои подведут!
Командующий сел за раскладной столик в тени штабной машины, задумчиво помешал ложкой и велел адъютанту:
- Неси-ка за мной.
Подошел к ближнему танку - выше низкорослого экипажа на голову, похожий на огрузневшего правофлангового офицерской парадной коробки:
- А ну, гвардеец, поменяйся со своим генералом мисками.
Адъютант аккуратно опустил генеральский суп на горячую пыльную броню, а солдатский доставил обратно.
Командующий скрупулезно исследовал содержимое миски; хлебнул, пожевал, почмокал.
- Кому как, а мне изжога обеспечена. Огурчики соленые с гнильцой. Картошечка подмерзла. Так, а где же мясо? Ага - вот это мясо? - выловил кусочек жилы размером с сигарету. - А потом солдатики гастрит наживают, под язву желудка в госпиталя косят? Мясцо-то куда идет? Поворовываем понемножку? Кабанчиков откармливаем? Для штабного магазина? Начпроду - предупреждение о неполном служебном соответствии. Завстоловой - еще трое суток. Зампотыла...
К пяти часам полк был разгромлен и деморализован вдребезги, как с этим не справился бы даже налет вражеской авиации.
Командующий с выражением всемирной разочарованности стоял пред свитой на артиллерийском НП и наблюдал результаты работы гаубичников, пощелкивая секундомером. Потный майор с пушками на петлицах выкрикивал телефонисту команды, и десяток-другой секунд спустя высоко над головой чугунно шелестели и погромыхивали, как железнодорожные составы, летящие из-за леска с огневой позиции снаряды. Разрывы неукоснительно разбрасывались вдали от целей, заранее рискованный шаг: мигнул телефонисту, и, переходя к стрельбе на поражение, огневики заложили дымовые снаряды. Бурый туман окутал район цели.
- Стой! - торжествующе объявил майор. - Записать: цель задымлена!
- "Факир был пьян, и фокус не удался". Зачем же ты ее задымил? - поинтересовался командующий. - Или, как говорят в артиллерии, без "твою мать" и снаряд не туда летит? Или, раз противника уже не видно, так и нет его? Ты страусом не служил?
Ушлый майор огреб предупреждение о неполном служебном соответствии и, одеревенев лицом и фигурой, удвинулся с глаз долой.
Некогда командующий волею судеб окончил не общевойсковое, а артиллерийское училище (подобно другому, более знаменитому полководцу за двести лет до него), и артиллерия оставалась его первой любовью и слабостью.
Чем дальше, тем гуще уснащалась его речь энергическими выражениями. Когда внизу на полигоне споткнулся впопыхах гранатометчик, зарыв в песок свою трубу и кувыркнув с ног второго номера, он сплюнул, махнул рукой и отвернулся.
- Полк небоеспособен, - угрюмо резюмировал. - Офицеры подают солдатам пример жульничества и очковтирательства. Подушки в казарме ровняются по нитке, трава красится зеленой краской, а солдаты берут социалистические обязательства: вот результат. А гранаты бросать боятся - страшно! В парке занятия как? выстроит взвод на солнцепеке и талдычит. А солдат преет и терпит: скорей бы кончилось. Да выведи их в лес, посади в тени, дай расстегнуть до полусмерти, но чтоб он понимал: для дела, со смыслом! - Он достал портсигар, прикусил сигарету. - Служить не хотят - а почему? много бессмыслицы и унижений, мало воли. И считает дни до приказа. Оттого и дедовщина, что снизу вверх показуха, а сверху вниз хамство: у кого на звездочку больше, тот другому и тычет... товарищи офицеры... Сам грешен. Ему как себя уважать, чем в себе гордиться? вот и ищет того, над кем главным будет... А взводным удобно: старики отвечают за порядок! А комиссии смотрят бумажки и наглядную агитацию. Черт его знает, неужели и войны ничему не учат? Мы ведь с вами профессионалы, а не чиновники... Людей и технику в гарнизон. Ну, поехали к тебе - раздавать всем сестрам по серьгам.
Но, хотя все уже приблизились к машинам, чтобы ехать, на полигоне, очевидно по инерции, еще что-то происходило. Потому что из дырявого лесочка вдруг вылетела куцая батарейная колонна, расходясь веером, резервный тягач отстал и ткнулся за куст, шесть остальных развернулись с ходу, из них разом, как чертики их шкатулок, выскочили расчеты, отцепили и развели станины, слетели чехлы, кувалды звякнули по сошникам, вгоняя в землю длинные стойки... Фигурка за боевой линией взмахнула флажком, и пушки ударили четким залпом - километровые дорожки пыли взметнулись от стволов и протянулись к зеленым щитам - снаряды шли по низкой траектории все это менее минуты.
Командующий поднял бровь вопросительно.
Батарея дала два залпа, мигом снялась на подлетевшие тягачи и переместилась метров на пятьсот влево, на позицию с передвижным щитом.
- Кто это упражняется? - спросил командующий, показывая, что удивлен тем, что в столь завалящем полку кто-то что-то умеет, и то по недоразумению, надо полагать.
- Командир противотанковой батареи капитан Степченков! - с особенной четкостью доложил командир полка.
- А что без приказа? Задобрить меня хотите?
- Никак нет! - рубил полковник.
Командующий неохотно протянул руку, в которую адъютант вложил бинокль. Внизу на мятой равнине орудия уже были приведены "к бою". Щит полз вдоль линии. Гулко стукнуло первое орудие, высоко подпрыгнув на колесах и на миг зависнув в пылевом шатре, словно подавилось проглоченным в отказе стволом. В бинокль отчетливо просматривалось, как белые щепки брызнули за щитом от образовавшейся дырки.
- Хм, - сказал командующий утомленно.
Еще пять хлопнули поочередно, и пять раз споткнулся пятнистый прямоугольник в своем движении.
- Хм, - повторил командующий.
Щит пополз назад. Одновременно скакнули три пушечки, три нити легкого праха слились в цель, щит резко дернулся в размахах, помедлил, последовал дальше. Врезали залпом три другие.
- Неужто умеет? - с напускным презрением спросил командующий.
- Умеет, - подтвердил полковник.
Батарея дудухнула единым громом, оседающая муть клубилась над огневой: щит расщепился иззубренно, улетела вкось кувыркающаяся доска.
Командующий оперся о крыло машины и сдвинул фуражку..
- Дай-ка сюда этого комбата, - приказал он.
Газик сорвался с места и рискованно полез прямо вниз с холма. Все наблюдали, как он катит по полю к батарее, останавливается...
Через пяток минут, газуя и рыча, он выскочил наверх, открылась дверца, и взорам ожидающих явилось воронье пугало.
Тощая кривая фигура, путая шаг, с издевательской нелепостью промаршировала к командующему, и растреснутый тенорок доложил:
- Товарищ генерал-лейтенант! Командир противотанковой батареи... ... ... полка капитан Степченков по вашему приказанию прибыл! - Он лихо опустил от козырька руку, из-под топорщащегося хэбэ выпал грязный носовой платок.
- О господи, - сказал командующий. - Один есть офицер у тебя в полку, так и того вблизи показывать никому нельзя.
По свите дунуло смешком. Ко всему вдобавок, на вишневом шнобеле комбата отблескивали невероятные очки - толстые, с какими-то составными стеклами, подобающие, наверное, профессору филологии в читальном зале, испортившему зрение в архивных изысканиях.
"Пятнадцать суток ареста за внешний вид!.."
Командующий посуровел и выпрямился.
- Спасибо за отличную стрельбу, капитан! - отчеканил он, взяв под козырек.
- Служу Советскому Союзу, - недобрым, вяловатым, некомандным голосом ответил странный капитан. Выглядел он лет на сорок, наверное.
- Где так стрелять научился?
- В поле, - свободно ответил капитан, и даже наметил пожатие плеч.
Генеральская свита слегка нахмурилась, как бы показывая, что осуждает такую вольность, что с командующим армией таким тоном говорить не след.
- А солдат где учил? - улыбнулся командующий.
Капитан хрустнул камешком под сапогом.
- Там же, - отозвался с оттенком утомленного удивления. - В классе...
в парке... Дело нехитрое, долго ли.
- А по тревоге сколько поднимались?
- С нормативом на "отлично", - ответил капитан так, как отвечают на надоедливый вопрос что-то само собой разумеющееся.
Командующий обернулся к наблюдателям:
- Врет?
- Он не врет, - проговорил комполка.
- Противотанковая батарея вышла сразу, - подтвердил коротенький подполковник из свитских.
- Ты же докладывал, там с ходу в воротах пробка встала?
- Они забор повалили и вышли.
- Вот как, - сказал командующий неопределенно.
Степченков стоял перед ним по стойке, никак не соответствующий ни "смирно", ни "вольно", и шевелил пальцами. На носу его повисла капля, он поднял платок с земли и высморкался.
- Из каких вообще систем стрелял? - спросил командующий, потому что по обстановке, по настроению надо было еще что-то спросить.
- Из всех.
- Как? Что значит - "из всех"?
- Из всех систем наземной ствольной артиллерии, - скучновато уточнил тот.
- Из М-тридцатых?
- Из М-тридцатых.
- Из ЗИСов?
- Из ЗИСов.
- Из Д-тридцатых?
- Из Д-тридцатых.
- Из Т-пятнадцатых?
- Из Т-двадцатых тоже.
- Из самоваров?
- И из "гвоздик" тоже...
- И как? - начал веселеть командующий от необычности случая.
- Точно так же, - с неуставной флегматичностью ответил Степченков.
- Что значит "так же"?!
- Как вы сейчас видели.
Командующий секунду помолчал; нахмурился.
- Подполковник! Отвези-ка этого хвастуна на закрытую к гаубичникам, и пусть выстрелит... пятую задачу. Цель укажу сам. А то уж больно... - подыскал правильное слово, - выеживается. Проверим!
- Есть, - безучастно ответил Степченков, с полурасслабленной у козырька рукой повернулся и, спотыкливо гребя ногами, последовал за сопровождающим.
Командующий сдвинул линейки прибора управления огнем и произвел расчеты сам.
По полевой связи комариный голос доложил: "Капитан Степченков на огневую позицию прибыл".
- Прибыл? - недобро переспросил командующий и перевел взгляд на местность. - Цель номер четыре: дот и пехота укрытая в окопе. Полная подготовка данных. Даю метеосредний: 200-752-08007-23, 400-747-08008-21... Пошло время! - надавил секундомер. Дышал в нагретую телефонную трубку, ожидая.
Буквально через двадцать секунд он услышал, как телефонист репетирует команды, подаваемые Степченковым на дальней огневой:
- Стрелять первому взводу! По доту! Взрыватель фугасный! Заряд второй! Прицел сто тридцать два! Уровень тридцать ноль! Основное направление правее пять ноль! Первое! Огонь!
Шелестяще прогромыхал в небесах снаряд и выбросил неяркий серо-прозрачный фонтан почти рядом, казалось, с бетонным колпачком среди черно-зеленых прогалин.
- Однако, - отреагировал командующий и скосился в свои записи. - Перелет право двести!
- Прицел сто тридцать! Угломер меньше ноль ноль один! Огонь!
Встал и опал земляной столб перед целью.
- Недолет лево сто, - недоверчиво корректировал командующий.
- Прицел сто тридцать один... Батарее, пять снарядов, беглый...
Командующий убедился, как первая батарейная очередь накрыла цель на поражение, и только тогда скомандовал: "Стой..."
Комполка расправился гордо.
- Хулиганит, - приговорил командующий. - Вместо широкой вилки - мизер ловит. Это еще не факт. Могло и не повезти.
- Он умеет, - весомо заступился комполка. - Он не ошибается. - Благодаря этому артиллеристу комполка сейчас чувствовал себя в чем-то даже более правым, чем генерал: как бы он защищал безупречного человека, а защищать другого всегда легче, чем себя, к, кроме того, безупречность защищаемого как бы распространяется на благородного защитника, причастного к успехам своего офицера и руководимого полковым патриотизмом.
- А вот перебрось-ка его на третью огневую, пусть выстрелит из ста тридцати миллиметров. Поглядим. - И добавил ворчливо: - Километров пятнадцать - это тебе не в щит перед носом тыкать.
Придирчиво выискал цель на пределе дальности:
- Репер номер четыре! Сокращенная подготовка данных.
Фугас пробуравил вечерний воздух через те же двадцать секунд.
- У него там что, компьютер в голове? - выразился командующий. - Что-то быстровато опять...
Командующий, по привычке старых артиллеристов, смотрел поверх дальномера, чтобы засечь разрыв, если он ляжет вне ограниченного обзора оптики, - как, вероятнее всего, и должно было быть.
Рвануло с отклонением в одно малое деление, метров триста переноса. Широкая вилка. На такой дистанции с первого пристрелочного - это практически невозможно. Не верите в случайность - назовите чудом...
- Там что, все прицелы посчитаны заранее, так?
- А он? - указал тот на майора. И майор готовно изобразил лицом: да, он ведь стрелял плохо, значит - все честно, не мухлевали; да и куда, мол, нам, нерадивым, такую работу проделывать.
Возникший состязательный дух ввел командующего в азарт: приятно поставить в тупик достойного противника, погонять настоящего специалиста, утыкая его в предел возможностей: все равно уже предъявлен высший класс.
- Степченкова на провод. Капитан, слушай приказ. Занять огневую позицию за рощей Зеленая, между оврагом и отметкой двадцать ноль. Понял? Доложишь по прибытии.
- Вот так, хитрецы, - удовлетворенно сказал он полковым офицерам, понимая их скрытую гордость и даже подначку. - Сам укажу огневую и сам поставлю цель. Выясним, что можете, а что симулируете... научились, понимаешь, ухари... так вашу... Соседи-то, поди, все еще боятся водку выпить, которую на учения припасли, а? Знаю, сам такой был: зимой в поле минус тридцать, руки к металлу прилипают, я своему взводу по сто, сам двести - и жарко...
И все засмеялись, разряжая обстановку, тягостность неладного дня как-то приуменьшилась, сгладилась.
Первый снаряд Степченкова ссек серпом осколков одинокую сосну, которая была ему задана в качестве цели.
- Ну сука, - восхищенно сказал командующий. - Во огневичок милостью божией. Так, - он вскинул часы, сощурился на догорающее в озере солнце. - Разбор здесь. Старших офицеров - ко мне. Остальным - свободны.
Теперь, когда Степченков выкарабкался из газика, атмосфера приема поощряла дружелюбием. Командующий жестом оборвал доклад и помедлил. По настроению хотелось ему чуть растрогаться, открыться грубовато-строгим, но душевным и справедливым отцом-командиром, благодарным отличному офицеру за примерную службу... Был миг уместности обнять Степченкова, но некоторая театральная проникновенность сцены диссонировала с его карикатурной фигурой и несуразным очкастым лицом, и командующий ограничился:
- Спасибо за службу, товарищ капитан. Спасибо тебе, дорогой, - и двумя руками стиснул и тряхнул ему кисть.
Степченков неловко стоял и переминался. Образовалась пауза.
- А почему ты прицел дал на два деления больше, чем выходит по подготовке? - командующий отнес от глаз листок. - И что это за установка "полделения"? Почему поправки?
- По интуиции, - вздохнул Степченков.
- Что значит - по интуиции?
- Вечер... - скупо обронил тот.
- Не понял. То есть?
- Температура воздуха ниже, плотность и влажность выше, и ветер вечером всегда стихает... Вечером метеосредний через пятнадцать минут уже неточен, это учесть надо.
- Та-ак.
- Перепад пяток метров учесть надо: стоишь ведь не точно на отметке по карте. Степень изношенности ствола...
- Да не проще ли сразу при пристрелке...
- А зачем, если заранее ясно.
- Откуда же ясно? Сколько на них давать?
- Практика. Потом, снаряды были с тремя плюсами, а три - почти всегда два с половиной.
- С чего ты взял?
- А я их часто взвешивал, чтобы уяснить.
- Снаряды взвешивал?! На чем?
- На медицинских весах.
- Ну-ну, - сказал командующий. - Нарвался я на аса! Учитесь, товарищи офицеры - что такое профессионал; что такое любовь к своему делу. Что ж ты в капитанах-то застрял, Степченков? ЧП были?
- Образование среднее, товарищ генерал-лейтенант. Кончал еще не высшее училище.
- А почему в академию не поступал?
- Поступал.
- Ну и что?
- Не поступил.
- Почему? Уж ты-то? Строевую не сдал, что ли? - пошутил он.
Окружающие готовно - незло - подсмеялись.
- По зрению, - неохотно скрипнул Степченков.
- А сколько у тебя?
- Минус семь с половиной.
- Ско-олько?! Да-а... - протянул командующий. - Как же тебя проверки не комиссовали?
Степченков развел локтями - эдакий дрыг обрубками крыльев.
- Он таблицу наизусть выучил, - подал голос майор.
- А? Та-ак... А если выучил, что ж не можешь в академию ткнуться?
- Поздно..
- Сколько тебе?
- Тридцать девять.
- Мд-а. Ну, а раньше, когда поступал?
- Не догадался.
- А когда догадался и возраст позволял?
- Больше не направляли.
- Ясно! - сказал командующий. - Направлять не направляли, но в полку держали - для результативности, и на всякий случай, чтоб был хоть один артиллерист, так? - Перевел тяжелый взгляд на командира полка.
Командир полка вытянулся. Степченко пожал плечами.
- Короче, - спросил командующий, - начальником штаба в отдельный артполк хочешь?
Установилась космическая тишина. Сейчас на глазах у всех происходил один из тех редчайших случаев, которые затем перелагаются в легенду и передаются поколениями офицеров всех округов: как командующий вознес личной властью судьбу неудачливого офицера, посадив капитана сразу на подполковничью должность, так ему понравилась стрельба того.
- Спасибо, не хочу, - ответил Степченков.
В толпе произошло легкое гудение. Комполка спокойно кивнул головой. Командующий склонил голову чуть набок, как озадаченный победоносный петух.
- А почему это еще? - осведомился он.
- Я артиллерист, - сказал Степченков.
- А я тебя не кухню предлагаю.
- Моя профессия - стрелять, - сказал Степченков.
- Но не могу же я поставить тебя на дивизион! - сказал командующий. - Я вообще гнать тебя должен, узнав официально о твоих очках, ты понял?
- Понял, - сказал Степченков равнодушно.
- И что?
- А все равно еще год-другой - и в запас.
- Хоть бы майора тебе дать, что ли, - раздумчиво сказал командующий. - Послужил бы еще пяток лет...
- Если можно... - и тут впервые голос Степченкова потерял равнодушную ровность, он посмотрел на генерала сквозь свои неуклюжие очки с надеждой и даже, пожалуй, с мольбой.
- М-да, - крякнул командующий. И проницательно спросил: - Пьешь?
Степченков пожал плечами.
- Редко, товарищ генерал-лейтенант, - заступился комполка.
- Ясно, - сказал командующий. - Благодарность в приказе получишь. А это - на память, от меня. Сейчас это, конечно, не модно, но, что называется, чем могу, - он отстегнул с запястья часы и вложил Степченкову в руку. - Хочешь - носи, хочешь - пропей, дело твое.
Он вздохнул и направился к натянутому тенту, под которым вокруг стола с картой ждали старшие офицеры.
...Через час Степченков стоял в гарнизонном кафе-стекляшке, именуемом здесь в просторечии "прапорщик". Фуражка его с трудом удерживалась на затылке, очки сползли, китель был расстегнут, открыв серый заштопанный свитерок. Перед ним на заляпанной мраморной крышке отекали две кружки с пивом, и между - пивная же кружка с красным. Водочная бутылка каталась под столом, старушка-судомойка подняла ее и, шаркая, унесла.
- Ссуки, - полукричал-полуплакал Степченков, качаясь на нетвердых ногах и хватаясь за крышку столика. - Блляди! Ггады! П-портачи поганые! Я артиллерист, я! Я артиллерист милостью божьей!.. Артиллерия - бог войны... что вы понимаете! Что вы можете, долбоклюи! Да я вам снаряд в баскетбольное кольцо за десять километров продену, с кем спорить, ну? Мной командовать... да я вас всех утру, дошло бы до дела!..
Он отхлебнул вермута, запил пивом, ткнул в губы мокрой сигаретой и выронил ее. Сержант из его батареи, следящий от двери, бережно вложил ему в рот зажженную сигарету и обнял за плечи.
- Пойдемте, товарищ капитан. Вам уже пора, я помогу, идемте.
- Ты не видел... мне командующий армией сегодня руку жал... одному! Я один из всех стрелять умею! И вас, салаг, щенков, учу!
- Я знаю, товарищ капитан.
- Что ты знаешь, сопля, пацан! Знаешь! Я в Египет просился - не отправили! Во Вьетнам - не отправили! В Анголу - не отправили! Суки, гады, бляди! В Афган - не отправили! Говно отправляют, а я, срок уже отслужил, все, - сижу здесь! Да я снаряд... душу твою... я его в воздухе чувствую... я его как руками на место кладу... и меня, мариновать!.. да я вообще ослепну, и все равно стрелять буду... я артиллерист (слеза выкатилась), я ас, первый, понял?..
- Пойдемте, товарищ капитан, - уговаривал мальчишка-сержант. - Поздно уже, закрывают, вам домой надо, идемте.

Мужики, Вы уж меня извиняйте, но хотелось бы чего-то своего.А не книжного....

Стендовик:

До слёз тронуло ... спасибо.

Для Леонида Шутова:
Это просто вместо целеуказания, кого читать можно. Среди нынешней массы издаваемой макулатуры трудно ориентироваться :-)
ГИРОСКОП правильно сказал: "Я мечтаю о цензуре в СМИ, о худсоветах..."
Да и по Инету шариться, не у всех возможность есть.

Бля, хоть майора-то дали ему?Вот блядь-то.

Балтфлот,
"в internet-е всё есть.

nikolai, хорошего пива выпить - нет :-(

Стендовик, Не моё, да вы - писатели сатирического плана! Так и до Гироскопа дотянуть можете...

Всем привет и ...С ПЯТНИЦЕЙ!
_______

Для разминки (из недр I-neta, прошло "цензуру")

***
По соседству с нами грабили ночной супермаркет. Продавцы успели нажать на нужную кнопку, менты прикатили почти сразу, бандиты засели внутри, завязалась перестрелка, но какая-то вялая - сначала менты стрельнут разок и орут потом что-нибудь типа "сдавайтесь, бл@ди! Выходите с поднятыми руками!", потом минуты через три-четыре ответный выстрел и сообщение вроде "идите нах.., сц@ки! Всех вас перестреляем к &б&ни матери!" В общем, все патроны экономят. Мы с соседями, конечно, торчим на балконах - еще бы, такое развлечение! Так продолжалось минут тридцать, и тут сверху недовольный женский вопль:
- Ну сколько можно терпеть! Убейте их нах и дайте людям поспать!!!!!
Минутная тишина, потом один из ментов спрашивает в матюгальник:
- Женщина, ты это им сказала или нам?
До сих пор не пойму, как никто с балконов не свалился!
______

Стою в очереди в "копейке" (это продуктовый такой) - минут 10 уже закупается одна дама передо мной, на других кассах народа ещё больше... жду. Тут подходит очередь бабули, которая по поводу каждой цены что-то говорит или отказывается от покупки, тут ей пробивают трусы (а я и не знал, что их там продают...), бабуля:
- Ой, это не надо, я с собой столько не взяла.
Кассирша:
- Лена, у меня отмена, подойди... - Ждём минуту, фраза
повторяется громче, без результатов. Тут громогласный голос кассирши на все акры торгового зала:
- ЛЕНА, бл@@@, СНИМИ С МЕНЯ ТРУСЫ, СКОЛЬКО ТЕБЯ ЖДАТЬ!??
Очередь бьётся головой о ленту с товарами... Охранник:
- Да давай я сниму!
Кассирша: - Не, ты не сможешь... у тебя же ключа нет, он у Лены! Лена, ну сними скорее - мужчины ждут!
Плакали все, бабуля сама пожалела, что не взяла ещё какое нижнее бельё.
________

Стендовик:

ГИРОСКОП правильно сказал: "Я мечтаю о цензуре в СМИ, о худсоветах..."
Да и по Инету шариться, не у всех возможность есть.

06/11/2008 [16:44:26]

С ПЯТНИЦЕЙ, ПАРНИ!Вот мы и добрались до очередной тяпницы...Надеюсь, все ИДИОТЫ нашего интернет-полка живы-здоровы?!:=)))))))

Кто учился в советские времена, помните- на обложке тетради (12 листов)в левом верхнем углу обязательно был напечатан афоризм какого-нибудь нашего классика.
А.С.Пушкин:
"...Пока свободою горим,
Пока сердца для чести живы,
Мой друг, Отчизне посвятим
Души прекрасные порывы!"
В.В.Маяковский:
"...Я знаю-Город будет,
Я верю- саду цвесть,
Когда в стране Советской
Такие люди есть!"
Видите?Скромно, ёмко, честно- и на всю жизнь ведь запомнил.И ведь стараюсь блюсти призывы-то.Вот вам, батеньки, и сила воздействия Слова.
О цензуре мечтаю в первую очередь вот по какой причине.Я об авиационной составляющей.Чтоб было как в советские времена:о какой-нибудь катастрофе, аварии- коротенько, мелким шрифтом, на последней странице "Известий".Один раз- и всё, писдец, ни словом больше!"Сегодня под Пермью потерпел катастрофу американский В-737, находящися в эксплуатации у а/к "Аэрофлот-Норд".Погибших-86 чел.Причины катастрофы расследуются".Наш народ нельзя бередить подробными рассказами о катастрофах, крайне вредно смаковать "человеческий фактор".Блять, пассажиры и так нос воротят от воздушных перевозок, ноги дрожат когда по трапу поднимаются.Государство и так х@й забило на нашу отрасль, (хотя суки железнодорожников спонсируют!), в головах потенциальных авиапассажиров анархия и бардак, так эти мандавошки журналистские ещё и масла в огонь подливают.Я неплохо знаком с этой братией, посотрудничал с парой журналов и газет.Них@я они о стране не думают, ребята.Только о своей шкуре.Даже особо-то и денег не надо.Мы для них просто безликие потребители чтива, ну, типа как поле пшеницы для агронома.Как удобришь-так и взрастёт.Цинизм и разврат в журналистской среде-способ выживания.Чем больше наковыряет, высосет из пальца мифических фактов-тем быстрее продвижение по служебной лестнице.Какой там хер "профессиональная этика"!Из 18-ти, с кем знаком- только один более-менее задумывается текущем моменте в стране.Остальные-отрабатывают заказы, обслуживают гламур, заиобывают пострадавших глупыми расспросами.Ладно, чёрт с ним...Пусть они копают и шныряют в неавиационных областях, пусть марают бумагу сплетнями из тусовок попс-пидоров.Видимо, в стране такой период, что надо пережить всю эту грязь.У страны температура, её трясёт и колбасит.Но вокруг авиационной информации я бы выстроил высокий забор и доступ СМИ, журналистов-магнатов к нашим проблемам организовал только по пропускам ФСБ, ГРУ, МВД.Особо доверенным и проверенным журналистам.Пусть пишут коротко, сухо, компетентно.Я обратил внимание-самый большой эффект, самые большие и быстрые деньги, популярность приносит игра на человеческом азарте, жадности, нездоровом любопытстве.Карты, казино, жёлтая пресса- звенья одной цепи, которая затягивает петлю на шее.Посмотрите сами, пример:в Москве начали поджигать автомобили.Тут же эти епучие журналюги заполонили весь эфир смакованием подробностей этой бытовухи."Началась классовая война!", "Бедные жгут богатых!", "Русский мужик схватился за топор!", "В стране орудует шайка пироманов!".Я ещё сказал тогда друзьям:подождите, до Уфы дойдёт через неделю.Поскольку, по статистике, у нас каждый шестой-шизофреник (хе-хе, ИДИОТЫ, выше нос!:=))), то истерика по поводу поджогов обязательно должна лечь благодатным зерном на тёмную душу какого-нибудь городского дурачка-Герострата, которому с утра до ночи нефуй делать, а прославиться смерть как хочется!Так оно и вышло.
МУЖИКИ!Я не брюзга, надеюсь вы меня пОняли.Я предлагаю.Давайте сохраним хотя бы свою психику здоровой, психику отдельно взятого, адекватного, советского, авиационного ИДИОТА.Точно в соответствии с лозунгом горбачёвской поры перемен: "Начни перестройку с себя!"Для этого требуется самая малость:смотреть ТВ "Культура", "Нэшнл Географик", "Планета животных", "Звезда", читать Войновича, Довлатова, Губермана, слушать Макаревича, Магомаева, Никольского, "AC/DC", "Deep Purple".Ну и т.д в таком же духе.Иначе, насмотревшись ДТВ-НТВ-СТС...можно просто епнуться крышей, деградировать за неделю.Я недавно болел, валялся 2 дня, имел возможность двое суток беспрерывно пялиться в ящик.Скажу откровенно- отупел, оглупел процентов на 10.Слава Богу, вернулся в аэропорт, пообщался с мужиками, с соседом-таксистом винчика попил- в себя пришёл.Так шта...
"Плох тот дебил, который не мечтает стать ИДИОТОМ!"
До связи, мужики!Удач и чистого неба на выходные!

Гироскоп!!! Спасибо , от души.Вот, Это своё, от сердца.Просто когда от первого идиота авации такое читаешь, приятно.Вот и хочется на ветке читать свои мысли, а не стыренное в просторах инета чужой труд.Да и уход в таком чтиве далёк от заглавия:"ИДИОТЫ В АВИАЦИИ".
Приходят новые авторы, а тут прямо перепечатки профессионалов пера.Ну и куда нам серым с ними тягаться.Вот и спрашивают:-А майора то хоть дали тому капитану?.Ну это так же как Брежнев хотел дать Героя, Штирлицу.Литгерой он и есть, литгерой.Понятие эфимерное.
Кто за то, что-бы писать своё, не чужое.А уж если чужое, то хотя бы об авиации.
Пишите.

С ПЯТНИЦЕЙ! Привет всем!
ГИРОСКОП! Согласен полностью с тем, что ты сказал. Но, сегодня ведь не просто пятница, 7 ноября. У меня, такого же ИДИОТА, мысли дальше пошли.
"Белые", "красные", революция, гражданская война... Вот мои деды в Казахстане встретились, познакомились. В ссылке. Одного туда царь загнал, другого - Сталин. И обоих - семьями. Один "белый", другой "красный", встретились бы где-нибудь в бою, абзац, меня бы не было. Но, это так, мое рождение - побочный эффект от встречи их семей. А вот почему они там оказались? Любой власти не нужны "шибко умные", самостоятельные, непримиримые и несогласные. Власть их, "шибко умных", или на свою сторону переманивает, или давит любыми средствами, которые есть в ее распоряжении. Зачем власти умная оппозиция, умный народ? Стадом тупых баранов, гайковертов, управлять легче. А давить как можно? С детства попсой пичкать, телесериалами, реформу образования провести, обучение платным сделать, ну и т.д. И СМИ, как бы они не "боролись" за своею свободу, воду льют как раз на мельницу для перемалывания мозгов, чтобы там были не извилины, а каша из всякой дряни. Тем более, там, в СМИ, большинство - уже готовые тупые бараны. Вывод ясен, на кого работают.

P.S. Deep Purple, "Highway Star". Постоянно на флешке в автомагнитоле. Газку притопить и... на локатор нарваться! Кайф!

Гироскоп! Абсолютно верно! Надоело выслушивать всю белиберду из наших СМИ. Как сказал профессор Преображенский из "Собачьего сердца": "Не читайте советских газет за обедом!"

А теперь одна быль.
Командировка в Ейске в середине 70 годов. Свободное время. Мы прогуливаемся в центре города около рынка. Проходим мимо одного частного дома, коих в центре Ейска несметное количество. Открывается калитка и на улицу выходит белый, как лунь дедок - казак в состоянии "лёгкого" опьянения. Смотрит на нас и начинает разглядывать наши звания: "Капитан, капитан, старший лейтенант. У-у, красная сволочь!" Мы решили ретироваться, а то вдруг "максимку" выкатит. Мало не покажется.

леонид шутов:

Гироскоп!!! Спасибо , от души.Вот, Это своё, от сердца.Просто когда от первого идиота авации такое читаешь, приятно.Вот и хочется на ветке читать свои мысли, а не стыренное в просторах инета чужой труд.Да и уход в таком чтиве далёк от заглавия:"ИДИОТЫ В АВИАЦИИ".

Стендовик:

ГИРОСКОП! Согласен полностью с тем, что ты сказал. Но, сегодня ведь не просто пятница, 7 ноября. У меня, такого же ИДИОТА, мысли дальше пошли.
"Белые", "красные", революция, гражданская война... Вот мои деды в Казахстане встретились, познакомились. В ссылке. Одного туда царь загнал, другого - Сталин. И обоих - семьями. Один "белый", другой "красный", встретились бы где-нибудь в бою, абзац, меня бы не было.

Лёня, Стендовикъ!Жму руки!Душу и сердце греет, что везде, возможно, даже на другом конце страны-СВОИ, рОдные ИДИОТУШКИ с "пламенным мотором" и светлой головой.
Я , бывает проскакивает такое, пытаюсь иногда себя поставить на место своего деда (и даже дедов).В плане-смог бы поступать как он, любить семью и Родину как он.Те времена-то были ещё те...Действительно смутные.Было же как у Стендовика в роду-один "красный", другой "белый", коса на камень.Человек постоянно, ежесекундно делает выбор.А как им-то тяжело пришлось, дедАм нашим?Безграмотность да голод, ни коммуникаций, ни самолётов, ни машин.Даже, тьфу, сотовых не было;=)чтоб в соседнюю деревню позвонить, поспрошать:"..вы там как?За Белых , аль за Красных?"
Дед-то мой...тёмный татарин, Революцию пацанчиком встретил...Потом -Гражданская война.Если б колчаковец тогда не зарубил на глазах его отца (прадеда моего), куда б он метнулся-то?А так..Корову увели, деревню Санны порушили, мужиков постреляли , а он самый старший в семье.Ну и рванул с Красной армией, мстить.В 26-м басмачей гонял в Туркмении да Афганистане, в 21 год уж полком верховодил, кавалерист.В Кушке, в музее Боевой славы-его портрет на почётном месте.
Вот...смог бы я как он- верить в светлое будущее, то, что оно настанет для всего народа, то что все будут равны и сыты?Верить в это в туркменских песках, когда гоняли они Ахмет-хана и банду его уж вторую неделю, и воды-то уж нет, и мочу лошадиную пили да ремень жевали.Было такое?Было!Я его рассказы внимательно (слава Богу ума да терпения хватило), слушал.
А ЧТО в душе было у него, когда пришлось в 38-м всю семью в охапку собрать, да в горах, в Учалах скрываться?Он тогда военпредом уж служил на Моторостроительном заводе, да и стуканул на него друг-товарищ, мол, "неблагонадёжный у нас товарищ капитан Хангильдин".Блять, за одно слово в курилке могли угробить.Ну времена...Это ж как так?Отдать молодость Революции, вернуться домой шашкой порубленным, и ..на тебе...Родная Советская власть-к стенке хочет поставить.
Ну а на Отечественную войну в 35 лет, уже мужиком многодетным, добровольно на эту бойню-каково?Мог отмазаться, военпред же...Не спорю, тысячи таких было, допровольцев.О другом я- СМОГ бы я как он?И топал он, и полз по дорогам войны до самой Победы.Всю Прибалтику исползал по уши в дерьме.Пехота.Слава Богу, не застал этого позора нынешнего с Эстонией да Украиной.Блять, я б застрелился на его месте, пожалуй.Помер в застойном 76-м с верой в Страну советов и что не зря всю жизнь голодал, сражался и строил.А сейчас-то что происходит?Включишь ТВ- таких как мой дед или ИДИОТАМИ изображают, или врагами человечества.Ждать, когда История сама расставит всё по своим местам-глупо и непродуктивно.Лично я рад до жопы , что мне не пришлось пережить то, что испытали деды.Самое тяжёлое в жизни-это делать выбор.Меня никто не тыкал мордой в дилемму- с красными идти или с белыми?Мне, чтобы выжить, не надо было поддаваться искушению настучать.Меня не рубили шашкой, я не хлебал баланду из котелка в окопах Волховского фронта.Меня не епали за трудодни и не отнимали паспорт в колхозе.Меня никто не упёк в Магадан на 8 лет, как другого деда из Бугульмы.Ёптыть, вернулся ты с войны, навалял пиздюлей подонку-председателю за то что баб обижал пока ты кровь лил на фронте.Как мужик -мужику.Да...квалифицировали как "акцию против Советской власти".Расстрел.Дали- 8лет.Фронтовик же.Недели не жил мужик гражданской жизнью.Блять...это же всё было относительно совсем недавно...Я счастлив, что это всё меня обошло, что я жив-здоров, живу в России, на Родине, как Человек.Я ценю всё это, поскольку имею возможность сравнивать с тем что видел сам и с тем, что деды рассказывали.И вам всем спокойствия в душе.Главное- сильно не грузиться "элементами расхлябанности"нынешней жизни.А то точно ИДИОТОМ станешь.

Да, батька...СИЛЬНО!

"А по утрУ они проснулись..."
http://www.milliyet.com.tr/con ...

Кто-то в более ранних постах говорил про танкистов-так вот мое мнение что после авиационных ИДИОТОВ идут морские. Как Вам это?

ФРЕЙЛИНА ДВОРА

- Лий-ти-нант! Вы у меня будете заглядывать в жерло каждому матросу! -
Командир - лысоватый, седоватый, с глазами навыкате - уставился на только
что представившегося ему, "по случаю дальнейшего прохождения",
лейтенанта-медика - в парадной тужурке, - только что прибывшего служить из
Медицинской академии.
Вокруг - пирс, экипаж, лодка.
От такого приветствия лейтенант онемел. Столбовой интеллигент: прабабка
- фрейлина двора; дедушка - академик вместе с Курчатовым; бабушка - академик
вместе с Александровым; папа - академик вместе с мамой; тетка - профессор и
действительный член, еще одна тетка - почетный член! И все пожизненно в
Британском географическом обществе!
Хорошо, что командир ничего не знал про фрейлину двора, а то б не
обошлось без командирских умозаключений относительно средств ее
существования.
- Вы гов-но, лейтенант! - продекламировал командир. - Повторите! -
Лейтенант - как обухом по голове - повторил и - Вы говно, лейтенант,
повторите! - и лейтенант опять повторил.
- И вы останетесь гов-ном до тех пор, пока не сдадите на допуск к
самостоятельному управлению отсеком. Пи-ро-го-вым вы не будете. Мне нужен
офицер, а не клистирная труба! Командир отсека - а не давящий клопов медик!
Вы научитесь ползать, лейтенант! Ни-каких сходов на берег! Жену отправить в
Ленинград. Жить на железе. На же-ле-зе! Все! А теперь поздравляю вас со
срочным погружением в задницу!
- Внимание личного состава! - обратился командир к строю. - В наши
стройные ряды вливается еще один... обманутый на всю оставшуюся жизнь.
Пе-ре-д вами наша ме-ди-ци-на!!!
Офицеры, мичмана и матросы изобразили гомерический хохот.
Командир еще что-то говорил, прерываемый хохотом масс, а лейтенант
отключился. Он стоял и пробовал как-то улыбаться.
Под музыку можно грезить. Под музыку командирского голоса, вылетающего,
как ни странно, из командирского рта, лейтенанту грезились поля навозные.
Молодой лейтенант на флоте беззащитен. Это моллюск, у которого не отросла
раковина. Он или погибает, или она у него отрастает.
"Офицерская честь" - павший афоризм, а слова "человеческое достоинство"
- вызывают у офицеров дикий хохот, так смеются пьяные проститутки, когда с
ними вдруг говорят о любви.
Лейтенант-медик, рафинированный интеллигент, - его шесть лет учили, все
это происходило на "вы", интернатура, полный дом академиков, - решил
покончить с собой - пошел и наглотался таблеток. Еле откачали.
Командира вызвали к комдиву и на парткомиссию.
- Ты чего это... старый, облупленный, седоватый, облезлый, лупоглазый
козел, лейтенантов истребляешь? Совсем нюх потерял? - сказал ему комдив.
То же самое, только в несколько более плоской форме, ему сказали на
парткомиссии и влепили выговор. Там же он узнал про чувство собственного
достоинства у лейтенанта, про академиков, Британское географическое общество
и фрейлину двора. Командир вылетел с парткомиссии бешеный.
- Где этот наш недолизанный лейтенант? У них благородное происхождение!
Дайте мне его, я его долижу!
И обстоятельства позволили ему долизать лейтенанта.
- Лий-ти-нант, к такой-то матери, - сказал командир по слогам, - имея
бабушку, про-с-ти-ту-т-ку двора Ее Величества и британских географических
членов со связями в белой эмиграции, нужно быть по-л-ны-м и-ди-о-то-м, чтобы
попасть на флот! Флот у нас - рабоче-крестьянский! А подводный - тем более.
И служить здесь должны рабоче-крестьяне. Великие дети здесь не служат.
Срочные погружения не для элиты! Вас обидели? Запомните, лейтенант! Вам за
все заплачено! Деньгами! Продано, лейтенант, продано. Обманули и продали. И
ничего тут девочку изображать. Поздно. Офицер, как ра-бы-ня на помосте,
может рыдать на весь базар - никто не услышит. Так что ползать вы у меня
будете!
Лейтенант пошел и повесился. Его успели снять и привести в чувство.
Командира вызвали и вставили ему стержень от земли до неба.
- А-а-а, - заорал командир, - х-х-х, так!!! - и помчался доставать
лейтенанта.
- Почему вы не повесились, лейтенант? Я спрашиваю, почему? Вы же должны
были повеситься? Я должен был прийти, а вы должны были уже висеть! Ах, мы не
умеем, нас не научили, бабушки-академики, сифилитики с кибернетиками. Не
умеете вешаться - не мусольте шею! А уж если приспичило, то это надо делать
не на моем экипаже, чтоб не портить мне показатели соцсоревнования и
атмосферу охватившего нас внезапно всеобщего подъема! ВОН ОТСЮДА!
Лейтенант прослужил на флоте ровно семь дней! Вмешалась прабабушка -
фрейлина двора, со связями в белой эмиграции, Британское географическое
общество, со всеми своими членами; напряглись академики, - и он улетел в
Ленинград... к такой-то матери...
http://lib.ru/POKROWSKIJ/pokro ...

"Проездом тут:
nikolai, хорошего пива выпить - нет :-("

Есть, есть!"В interne-те всё есть...",
левой кнопкой "мыши" "захватываешь текст:
"хорошего пива выпить", курсор совмещаешь
с захваченным текстом и нажимаешь правую
кнопку "мыши", появляется ма-аленькая табличка,
где буква:G-гуугль значит, рядом с "захваченным"
текстом.Жмёшь изо всей силы левой кнопкой на текст
и будет тебе счастье!!!

Стоит тарелка горячего борща на столе.Решил из полу-прозрачного
пакета вытащить батон, но перед этим решил вытрусить горсть крошек
от того-же батона.Наклонил пакет над тарелкой, придерживая батон
пальцами, встряхнул его.Перевёл внимание на крошки-ослабил пальцы,
встряхнул пакет-батон плюхнулся в тарелку.Себя-же и обругал.

Не, парни не красиво это , все ждут реальных баек, историй, чп, итп , итд, а вы перепечатываете многоуважаемого Веллера, а зачем?
Да, зачем?

Это было в 79 году. Пионеры где то нашли последнего участника Гражданской войны и пригласили на встречу.Город как раз отмечал юбилей известного сражения, в котором сошлись в смертельной рубке две лавы красных и белых казаков.Встреча происходила возле памятника на том самом месте.Старого казака попросили расказать как это было. Дед как мог, расказал, после чего отцы города пригласили его к столу в специальной палатке.Выпил старик водки, вышел с начальством покурить, сдвинул папаху на затылок и говорит:
- Да-а-а! Много я здесь краснюков порубал!!!

М-да... От авиации осталось мало.... За то идиотов - комплект

Наверное, не можно быть авиатором 24 часа в сутки?

"Наверное, не можно быть авиатором 24 часа в сутки?"

Попробуй такое подводнику еще скажи, где нить в автономке у полюса..., ледчики не обидчивые=отходчивые...

ОСИП,
наверное, ты прав.Я-а/т 1кл.ГА, с 84 года
без допусков к ТО, однако...

Привет всем!
Участие на другой ветке напомнило.
МП-85! http://www.nazemka.ru/MP85.html Кто из технарей ГА ее не знает! Занимаясь одно время их ремонтом, удивлялся: зачем на переднем колесе ее телеги роликовые подшипники? Веса в нем, подогревателе, не так и много. Редко когда электрокарой буксируют, в основном пердячим паром, особенно если колеса спущены. Потом попались мне подробные чертежи и описание Ла-5. Это его дутик! Если покопаться, можно, мне кажется, еще аэропланы найти, где устанавливалось это колесо, 300х125, о наземном оборудовании молчу - до сих пор ставят. Это ведь, наверное, уже рабочие династии есть, представители которых могут с гордостью сказать: "Мой дед это колесо делал, отец делал и я делаю!"
А сколько ИДИОТОВ эпиляцию морды лица осуществило с его помощью! Обычно это происходило так: по какой-либо причине пропадало электропитание, вентиляторы переставали гнать воздух, горелка гасла и, самое главное, не срабатывал отсечной предохранительный топливный клапан. Керосин продолжал капать на раскаленную горелку, испарялся и его парЫ заполняли весь объем камеры сгорания калорифера. Естественно, после нескольких лет эксплуатации, никакой автоматики запуска не существовало. Потом, когда напруга появлялась, очередной ИДИОТ зачерпывал специальным ковшичком на длинной ручке Б-70, поджигал его, открывал смотровой лючок и совал туда этот самый ковшик, само собой разумеется, наклонившись и глядя туда. Бабахало так, что несчастные подогреватели подпрыгивали! Надо отдать должное их производителям: в результате этих самых бабахов, ни один подогреватель не пострадал :-) А надо то было, всего лишь, перед разжиганием продуть его, включив хотя бы на несколько секунд.
Admin! Не сочти за рекламу, я к продажам этих подогревателей никакого отношения не имею. Но! МП-85 - вещь! Когда к нам в город зимой приехал цирк и раскинул свое шапито, циркачи обратились с просьбой в аэропорт, дать им на время гастролей МП-85, опыт видимо был, знали куда обращаться. При температуре -10 за бортом, два подогревателя в четыре ствола в режиме "салон" за полчаса поднимали температуру под шатром до +20!

Стендовик,
я ещё застал МП-44.Это был настоящий
моторный подогреватель, с двухтактным
двигателем.
А основные колёса на МП-85, скорее всего,
ещё с По-2, не тормозные.

Как-то выполнял регламент на Ми-8.
Куда девать слитое Б-3В?Работал МП-85
и я часть масла вылил прямо в выхлопные
трубы.Ну и перебздел я после!Во-первых,
вонь стояла, как-будто пеницилин горит.
Во-вторых, не могу потушить!Закрыл кран
подачи топлива-всё равно горит!Сноп пламени
летит из выхлопных труб метра на два!Где-то
через полчаса масло всё-таки выгорело.Оста-
ток его я слил в норки, вырытые, хомяками.

Для nikolai:
Основные колеса на МП-85 стальные, штампованные и с подшипниками скольжения. Сомневаюсь чтобы такое на самолете использовалось. Покрышки - может быть, размеры посмотреть надо.

nikolai:
Остаток его я слил в норки, вырытые, хомяками.

открой ветку -Жертвы идиотов

Для ОСИП:
"Не, парни не красиво это , все ждут реальных баек, историй, чп, итп , итд, а вы перепечатываете многоуважаемого Веллера, а зачем?
Да, зачем?"

Конечно, нам старперам, перечитывать Веллера и Покровского, так это, поржать, свое повспоминать. А вот для "юноши, обдумывающего свое житье", весьма полезное чтение. На мой взгляд. Чтобы потом не писАл рапорта: "Прошу уволить меня..." :-(
Тем более, что по нынешним временам, к тому о чем они писАли, добавились еще многие факторы. Негативные :-)

Стендовик:

Я уже обращался к желающим опубликоваться в сборнике "Были и НЕбыли".
Если Вам не трудно, предложите СВОЁ и посоветуйте, что-нибудь.
Спасибо.

Для Георгия Петрова:

Лестное для ИДИОТА предложение. Спасибо. Только вот название сборника... Если это о нас, то мы еще есть! :-)

А если серьезно... Весной 83-го, точнее не помню, поручили мне командовать салютным взводом на похоронах. В городе кроме нашего ОРАП воинских частей не было, конвойный батальон ВВ - не в счет, поэтому и салютный взвод наш был. Умер полковник КГБ, живший в нашем городе. Умер от старости, не сразу и хватились, жил он один. Провожать пришли двое его бывших коллег, по всей видимости в Управлении "конторы" обязали. Да две соседки, старушки. И все!
Зашел я к нему в квартиру, когда прибыли по адресу. Однокомнатная "хрущеба", мебель разномастная, старая, не старинная, а именно старая, КЭЧ-евская скорее всего, списанная. Одна стена - сплошной стеллаж с книгами. Не беллибердистикой. На столе разложены награды. Много, не считал. Запомнилось три ордена Красной Звезды. И... Одиночество! Куда ни посмотришь - Одиночество.
Оставил я одного бойца с оружием в машине, сами мы его вынесли, погрузили. На кладбище все как положено: попрощались, отсалютовали.
А это Одиночество запало в душу. Ему ведь даже просто поговорить не с кем было. Вот уж кто много знал! Сколько всяких историй и тайн он с собой унес. И с кем попало не поговоришь. Служба не та была.

Я это к чему. Одно дело здесь, на форуме, провести ППР с такими же ИДИОТАМИ, как и сам. (ППР - посидели, по3, 14здели, разошлись :-) Если кто-то поприсутствует при этом, почитает, то, как говорится "судьба у него такой", нашел нас, ИДИОТОВ. Почти живое общение, которого не хватало тому полковнику. Суррогат конечно, но лучше, чем вообще ничего. А издаваться... Спасибо, НЕТ.

На форуме есть ГИРОСКОП, Отвыкший, Pilotiaga. Обратитесь к ним. Действительно талантливые мужики. И рассказать могут многое. С юмором и БЕЗ "говна на лопате" :-)

Спасибо.
Но смогу ли я публиковать истории про идиотов без согласия авторов?