Наша улица начиналась от полей, примыкающих к старинному лесопарку купца Соколова. Справа располагались дома хуторян, слева улица начиналась колхозным двором, огородом и довольно приличным домом под железной крышей, выходящим фасадом на главную улицу вдоль шоссе. Наша часть этой улицы начиналась от пересечения шоссе и шла, чуть понижаясь, к реке Лабе. Крайний от реки дом находился метрах в тридцати от берега реки с обрывом около трёх метров. Напротив него было кладбище. За кладбищем находился наш пляж – довольно обширная луговина, спускающаяся к речному перекату. На этой луговине мы проводили все летние месяцы играя и купаясь. Здесь же находили спокойное место для рыбалки. У меня неплохо получалось ловить краснопёрок и головлей. Однажды даже удалось выловить килограммового сомёнка. Брат Николай ставил подпуска на перекате. Подпуск – это длинная верёвка с привязанными короткими суровыми нитками (такие тонкие верёвочки) с крючками. На крючки насаживалась наживка. Ловился на перекате рыбец.
Голавли хорошо ловились перед перекатом во время водопоя стада коров. Вокруг каждой коровы роились крупные слепни. Корова энергично работала хвостом, сбивая с себя этих кровососов. Многие из них не успевали прийти в себя после удара и шлепались в воду. Тут же шлёпались и слепни с крючком моей удочки. Голавль хватает слепня почти на лету, не давая ему коснуться воды. Рывок и рыбина в моих руках. Снимаю голавля и насаживаю на кукан, сделанный из сдвоенной тонкой лозины с одним коротким концом, чтобы рыба с него не соскальзывала. Свободный конец кукана придавлен большим камнем, а рыба находится в воде. Лучше и гуманнее, конечно, был бы сачок, но откуда такая роскошь, когда короткие штаны с «помочем» через плечо одни на всё про всё. Десяток-другой голавлей обеспечивал приличный ужин.

Вернёмся на нашу улицу, ту её часть, что начинается от пересечения с шоссе, т.к. другая часть всегда была изъезжена телегами и редкими грузовиками, с грязью по колено или покрытая толстым слоем пыли.
Такой уютной вспоминается эта бывшая улица между двумя плетнями. По наружной стороне улицы хаты стояли довольно плотно с огородами в сторону колхозного поля, а на внутренней стороне – только две с огородами вдоль улицы. А так как огороды у каждой семьи были по половине гектара, то эти два огорода и заняли в длину всю улицу.
На всех улицах, кроме нашей, земля в огородах имела слой чернозема в пару метров. У нас же – с полметра в середине огорода, а в конце – совсем жиденький слой. Чуть копнешь на полный штык лопаты – попадаешь на гальку. В старые времена был там ручей, оставивший нам булыжники, которыми мы основательно оборудовали межу (ограда у большинства дворов была только со стороны улицы). Зажиточные люди еще и двор огораживали, чтобы птица в чужие дворы не ходила.
Сад заслуживает особого повествования, т.к. наряду с огородом и коровой это был источник нашего существования. Сушеные фрукты зимой очень хорошо поддерживали нас в голодные годы. В саду бала пара яблонь, одна из которых давала медовые яблоки. Эти яблоки мы съедали с дерева. А со второй яблони урожай шел на сушку. Вместе с лесными дарами (кислица, дикая груша и терн) получались прекрасные компоты и кисели. Засушивали и вишни. С двух пирамидальных и одного раскидистого дерева в иные годы собирали приличный урожай. Деревья эти после войны обложили налогом. Многие люди вырубили сады.
Вырос я на кукурузной каше с молоком. Корова у нас была прекрасная. Каждый день мама надаивала до двадцати литров молока. Когда наступала пора обедать, я брал ломоть хлеба и кружку и шел к реке. Мама брала кружку и доила корову прямо в неё. Настоящее парное молоко с краюхой хлеба - вкус этого может понять только тот, кто жил в деревне. Молоко с приличным торцовым куском батона люблю до сих пор и организм прекрасно с ним справляется. Но это, конечно, и хлеб не тот, а молоко - тем более.


Я уже говорил, что будут повторы, в чём ещё раз прошу меня извинить. Просто на сей раз - это цельная цепочка постов из моих воспоминаний.

Вот и сейчас молокоголизм проснулся. Пойду-ка я тряхну стариной. Кстати, не примите, админы, за рекламу, хлеб и молоко местного изготовления на порядок вкуснее московских. Не называя районного городка, к которому относится моё дачное пребывание, я не нарушаю правил форума.

Продолжим о молоке.

Молоко – это и еда и одежда. Из сметаны сбивали масло, из простокваши – творог, а в печи стояло по несколько кувшинов с закваской (так на хуторе называлось то, что мы употребляем сейчас жалкое подобие под именем «варенец»). Сбивать масло было моей обязанностью. Как только взрослые отвлекались от контроля, я пальцем снимал налипшие на стержень маслобойки крошки масла и быстренько это слизывал. Масло сами не ели. Только на рынок. Других доходов от хозяйства, да и от колхоза практически не было. Потом появилась маслобойка с вращающимся барабаном и сбивание масла стало безрадостным. А общественный сепаратор, купленный вскладчину, лишил нас и большей части молока. Молоко со снятой сметаной, хоть и не жирное, но все-таки молоко. А после сепаратора получается полупрозрачная субстанция, именуемая обратом, годная только для приготовления корма скоту.
Трудности были, когда корова не доилась, или когда в бескормицу давала мало молока. Бывало, зимой даже с крыши снимали солому и запаривали на корм корове.

О семье.

Родители мои - дети революций и гражданской войны
Отец, Иван Антонович, родился в 1907 году в станице Дондуковской. Кроме него в семье было два младших брата, младшая сестра, а также две старших сестры. Одна из них - Александра Антоновна была моей крёстной.
Мать - Мария Васильевна, родилась в станице Петропавловской Краснодарского края в 1910 году.
Умерли родители: мать в 1985 году, отец в 1991 году. Похоронены в г. Курганинске Краснодарского края.
Сложная выдалась им судьба.
Потеря кормильца в семье отца вынудило его батрачить в детстве и юности вместо школы. Благо, хозяева оказались добросердечными и относились к нему, как к сыну. Но читать и писать он научился только на курсах ликвидации безграмотности, организованных в двадцатых годах прошлого века. Война для него не окончилась в 1945 году. Работая охранником в 1947 году вступил в бой с воровской бандой из шести человек, вооружённых карабинами. Выгодная позиция и запас патронов к его одноствольному охотничьему ружью помогли ему выйти победителем. Трое бандитов были ранены и вся группа вскоре была арестована.
Мама вынуждена была бросить школу после четвёртого класса после гибели отца и смерти матери. Вырастила её и младшую сестру родная тётка.
А потом – долгие годы работы в колхозе от зари до зари.
Нянькой у меня был старший брат Николай. Обычный вид: где бы ни появлялся брат, над его головой торчала моя голова, а с плеч свисали мои ноги. Было ему чуть более 10 лет, а я весил в два-три года прилично (любил поесть), так что работа у него была нелёгкая.
После седьмого класса и до ухода в армию на срочную службу он работал в станице Курганной. Срочную службу проходил в военно-воздушных силах, летал стрелком-радистом на самолётах Ту-4 и Ил-28. За период службы дважды побывал в авиационных происшествиях. В первом случае на Ту-4, при покидании самолёта приземлился с парашютом в таёжной местности на дерево с травмами ног, а во втором случае самолёт столкнулся с землёй, командир и штурман погибли, а Николай в хвосте самолёта отделался парой сломанных рёбер.
После лечения и окончания курсов младших лейтенантов – техников по радиооборудованию самолётов, это был 1952 год, Николай остался служить в учебной части инструктором по практическому обучению, а затем, окончив вечернюю среднюю школу и техническое военное училище, продолжал служить в военном представительстве на заводе в г.Горьком до ухода на пенсию и переезда в Днепродзержинск на Украине. Умер в возрасте 70-ти лет.

Война.

Играли мы в войну недалеко от столба, почти у берега реки. Игра называлась "Красные и синие". Столбы поставили пару дней назад с тонкими проводами. А на этом последнем повесили репродуктор – такой чёрный раструб квадратного сечения. Мы ещё толком и не знали, что это. И вдруг он заговорил. И было это выступление Молотова, из которого мы поняли, что началась война. И вошло оно в наш мозг, как продолжение нашей игры, не вызвав никакой тревоги и, только услышав, как заголосили наши матери, поняли мы, что радости в этом слове мало, что пришла беда, которая надолго или навсегда забрала наших отцов уже на следующий день.
Ушли отцы на фронт, а матери - в поле. От зари до зари. Работа не уменьшилась, а работников стало много меньше - одни женщины.
В 1942 году линия фронта как-то незаметно переехала через нас и легла вдоль Кавказского хребта. Выразилось это бредущими, усталыми, плохо одетыми группами уходящих красноармейцев. Какую-то очень большую пушку установили на колхозном дворе.
Хуторянки сразу забеспокоились:
- Ой, бабы, немцы из-за этой пушки бомбить нас станут.
Но, видно, поступила команда отступить. И побрели красноармейцы на другие позиции. Потом, в течение всей оккупации, мы слышали канонаду на юге, и не нужно было иметь никакой другой информации, что сопротивление наступлению фашистов еще не сломлено.
На хуторе оккупация выразилась появлением предателей, с рвением начавших представлять новую власть.
Моё знакомство с новым порядком состоялось очень скоро. Бегал я с самодельным самолётом со звёздами на фюзеляже и крыльях. Увлёкся так, что не заметил конного полицая Чинтаёва. А полицай, отметив принадлежность моего бомбардировщика к ВВС Красной армии по звездам, рассвирепел и бросился в погоню. Он - на коне, я с самолетом. Впереди и слева, за кустом бузины, - дыра в плетне, знакомая еще с детского сада. Несусь к ней, не выпуская боевой техники. Уже сунул голову в дыру, как спину обожгло наискось, как будто приложили раскаленный провод. Достал-таки, гад, плеткой. И что-то ещё там рычит пьяным матом. Так завершился этот «боевой вылет».
Осторожно, за огородами, вдоль Лабы, пробрался я к своей хате, поскуливая от боли.

По дворам ходили прихлебатели новой власти, изымали оружие. Наша семья оказалась вооруженной до зубов. Когда-то во дворе был привязан теленок. Вместо колышка для привязи был воткнут в землю трехгранный штык. Куриное гнездо мирно покоилось на двух кинжалах. Все это изъяли. Дядькину шашку, которой он рубил лозу на скачках и от усердия отрубил часть уха коню, не нашли, т.к. она валялась где-то на чердаке. Позднее до нее добрался беспризорник, которого приютила мама. Стащив шашку, он удрал с хутора.
Но чердак нашей хаты недолго пустовал. Целыми днями там сидели два еврея-учителя, прятавшиеся от полицаев и немцев. Поддерживая квалификацию, они научили меня читать, писать и считать. К своим шести годам я по образованию превосходил некоторых хуторян.
С наступлением холодов мои учителя ушли на юг, скорее всего их отвел хуторской еврей Шварцман в партизанский отряд. Шварцман ходил с большой винтовкой, но в центре хутора не появлялся: только в крайние дома, расположенные ближе к лесу.
Над хутором носились немецкие истребители. Тяжело, с какими-то завываниями, гудели моторы бомбардировщиков. Нас, детишек, старшие ребята загоняли под деревья. У немецких асов было любимое развлечение - пострелять по живым мишеням. Но к весне 1943 года в небе над долиной Лабы появились наши истребители. И повалились на землю наши обидчики. Воздушные бои были такими интенсивными, что мы не могли уследить, кто кого сбил. В небе вертелся клубок самолетов. Как только они не сталкивались!?
Один из мессершмидтов, дымя мотором, свалился к нам и упал метрах в трехстах от хутора на поле. Летчика, выпрыгнувшего с парашютом, ветер унес в сторону аула Егерухай. Там его подобрали немецкие мотоциклисты, а мы в это время уже выдирали кое-что в кабине самолета, не соображая, что дымящийся двигатель мог стать причиной взрыва. Но треск мотоциклов заставил нас, сверкая босыми пятками, удирать под прикрытие родных плетней.

Долгие месяцы оккупации завершились трёхдневным боем прямо над нашими головами, когда от грохота канонады сыпалась земля в подвале, где мы сидели все эти три дня, а пулемётные очереди, казалось, раздавались прямо из нашего дома. Но бой шёл чуть в стороне – в сотне метров от крайних домов были позиции партизан, которых сменила на второй день регулярная воинская часть. Партизаны не дали полицаям вывезти на расстрел около трёх десятков семей, в числе которых была и наша, и продержались до подхода наступающих частей Красной армии.
Когда, обсыпанные землёй, мы выбрались из подвала, красноармейцы уже привели себя в порядок и чинно сидели кружками, гремя ложками в своих котелках. В сторонке дымила полевая кухня. Раздалась команда строиться, бойцы быстро разобрали оружие, одели через голову скатанные шинели и бодро двинулись на запад вдоль реки Лабы.
Никто не стал ликвидировать последствия боя и нам досталось множество игрушек: пушка с разорванным стволом, несколько винтовок, неиспользованная лента зенитной установки, которую мы бросили в костёр, а потом не знали, куда бежать от неё. От выстреливающих снарядов лента начала вертеться, выбрасывая смерть во все стороны. Старый берег реки был рядом и мы ссыпались туда. То, что никто не пострадал, - было чистой случайностью.
В руках моего брата, Николая, взорвался взрыватель от бомбы. Ему рассекло козырек на фуражке. Остальные осколки достались мальчику, стоящему рядом, да так и остались в его ноге. Я не помню, чтобы кто-то занимался их извлечением в то время.
Река несла множество трупов. Чьи они, никто не знал. Никто не вылавливал и не устанавливал личность погибших. Среди них – много наших павших бойцов. Сколько их, без вести пропавших, так и не получивших своей могилы. Вечная им память.

Началась послевоенная жизнь.
Примерно через год собрали народ на собрание к клубу. Обычно это делалось так: на лошади по улице скачет паренек и во всю глотку орет без остановки одну фразу: «на общее собрание до конторы». Народ берет свои табуретки и идет к конторе. Летом участники собрания садятся на улице лицом к клубу, а стол с председателем и другими членами правления стоит на чуть приподнятой от земли веранде.
На этот раз за столом, кроме своих, сидел незнакомый человек в военной форме.
Выждав время, пока все угомонятся, председатель предложил перейти к реке. Берег Лабы в этом месте был в ста метрах от конторы.
- Товарищи колхозники! Что-то здесь душно. Давайте перейдем на берег. Там у воды не так пыльно.
Народ шумно двинулся к реке, не почувствовав необычности ситуации. Даже присутствие военного не вызвало особых эмоций: к реке, так к реке.
Устроились на новом месте со столом президиума и табуретками. Затихли. Необычность ситуации начала волновать людей. Ясность внес военный. Поднявшись из-за стола, он вынул пакет из планшета и объявил громким командирским голосом.
- Товарищи колхозники! В период оккупации территории Кубани немецко-фашистскими захватчиками на вашем хуторе бесчинствовал предатель Чинтаев, согласившийся служить фашистам. В настоящее время предатель найден, осужден и приговорен к расстрелу. Решено привести приговор в исполнение там, где фашистский прихвостень издевался над советскими людьми.
Не знаю, как разрабатывался этот расстрельный сценарий, но именно в это время показалась закрытая машина, именуемая «черным вороном». Из нее вышла группа солдат с винтовками. Следом вывели осужденного. Военный зачитал приговор. Чинтаева поставили перед строем. Грянули выстрелы, нарушившие безмолвие собравшихся колхозников, шокированных неожиданным развитием событий.
Отец полицая просил, чтобы ему отдали тело сына для похорон. Военный отказал ему в этом.

Что-то я разговорился, не даю слова вставить собеседникам. А по идее, должна быть поддержка темы, начатой Николаем, всеми участниками.

Следующим этапом будет школа.

Пока же - сделаю несколько кадров заката солнца. Это всегда красиво. Восход был безоблачным, а "голое" солнце нефотогенично. И эта зима дала очень мало художественных кадров.

2Ветеран ГА:

Михаил Иванович, читаю с удовольствием. Вспомнил свои просмотры фильмов
на открытых площадках - и в Карагужихе пока строился клуб, и в Новоилийске,
позже получившем официальное название "Капчагай". На окраине поселка на
торцовой стене ПДУ-шки развешивали простыню и, начинала стрекотать кинопередвижка.
Дым от папирос вился в лучах от проектора и уносился ввысь, в темнеющее на глазах
небо.

Рыбалку запомнил тем, как взрослые били ночью острогой рыбу, на перекатах, с лампами-карбидками в руках.

Доброе утро!

Ночью подморозило немного и я решил с утра реализовать ежедневную порцию шагов, пока не раскисло. Маршрут обычный - вдоль периметра участка. 350 шагов на круг. Норма - 5 кругов, но я всегда прибавляю ещё пару, т.к. считаю цифру "7" счастливой. Шаги шагами, а в клетках серого вещества идёт работа по анализу и синтезу сцен прошлого. И это я определил, как один из признаков наступления старости. Первый - это частое обращение к теме здоровья и болячек. Второй - при выборе одежды утром замечаешь, что среди её элементов преобладают подаренные вещи детьми и внуками над купленными самим, а среди новых - только они. К третьему признаку я отнёс то с чего начал: преобладание воспоминаний над мыслями о будущем.
Иногда приходит мысль дать прожитому оценку с качественной точки зрения и спросить себя, хотелось бы изменить что-то в прошлом, чтобы избежать неустроенности, ошибок, потерь. В деталях - да. А в целом - нет. По моей оценке, жизнь дала мне всё по максимуму, а иное - могло изменить ситуацию. И нет уверенности, что эти изменения к лучшему. Хотелось бы конечно предотвратить преждевременный уход близких. Но, увы, то, что для этого надо делать, становится понятным тогда, когда эти действия уже ничего не решают.

Эти "размышлизмы" пойдут в завершающую главу автобиографии, а сейчас они - просто пост про прожитое утро, т.к. через десяток минут оно перейдёт в день. Если кто-то узрит в этом много пессимизма - критику приму к сведению. Только прошу учитывать, что я довольно далеко ушёл по шкале прожитых лет от ближайшнго завсегдатая чайханы и Ваши мысли при достижении этого рубежа могут претерпеть изменения.

Доброго Вам дня, Деды!

Добрый день, Дедушки!У нас уже вечер, почти 8 часов.Занялись воспоминаниями, а это говорят, признак старости.У меня все друзья и хорошие знакомые из среды Авиаторов.Сравнивая их с другими знакомыми идентичными по возрасту, хочу отметить, что не стареют душой авиаторы.Хоть здоровья лётная работа отняла много, нет в них даже намёка на плесень.Вот на час прервался, разговаривал с хорошим человеком, ровесником Михаила Ивановича, Борей Рейхманом(пилот Ан-2, Ли-2, Ан-12, Ту-154).Поговорили, вспомнили.Ждут, когда я появлюсь в Подмосковье.

В соответствии с официальной доверенностью, заверенной наинадёжнейшим способом, помещаю рассказ Viktor49A:, более известного как Виктор Степанович, а для любителей чая - просто Степаныч. Называется "Страшная история".

…8-00.
Утро.
Начало рабочего дня.

- Вылетай на «Крайний, » то бишь в Байконур. Там, у «вашей вертушки», ресурса только до завода догнать - сказал мне командир отряда, стоя на пороге эскадрильи.
Помолчал, пожевал губами и добавил: Повнимательней. Тебе загрузят груз для нашей «Восьмёрки», остановленной по окончанию ресурса какой то запчасти, в Кзыл-Орде.

- Ну загрузят, так загрузят. Я готов, как пионэр - мысленно резюмирую приказ и кивая согласно, командиру.

Он повернулся ко мне, и глядя в глаза медленно повторил:
- По-вни-ма-тельней. Сколько тебе загрузили – неизвестно. Смотри сам. Авиатехника не дают – продолжил шеф. Говорят - сам дойдёшь. Знать, доверяют. Цени.
Да, и на «Крайнем» тебя очень ждут. Нужна рабочая машина - подытожил он.

- Понял-нет?! - хмурит брови шеф.

- Понял! - киваю.

Подумаешь проблема?! Три «кратковременных стоянки», и заправка с контролем отстоя топлива. Да глянуть масло там, и, «шурум-бурум» всякий – отмечаю про себя.
- Когда вылетать то? – спрашиваю шефа

- А сейчас и вылетай. Домой только позвони, не забудь!- напоминает командир, закрывая дверь.

Ну что ж, вперёд! -Люблю такие вот, экстренные вылеты, без долгих и нудных сборов и подготовок.
Жму трусцой в «картохранилище», где ждут меня скрупулёзно подготовленные во всех направлениях, личные карты, на которых только телефонов нет - остальная информация - вся есть. Это сейчас «джипиэски» всё заменяют, а совсем недавно хорошо подготовленная карта была самым ценным помощником пилота-одиночки. У которого из инструментов, только пара глаз, да пара рук, да верный прибор - кхм... очкометр, расположенный в самом «надёжном месте». Ха-ха.

Прошу девочек «на метео», дать прогноз на всю глубину маршрута, чтобы не терять драгоценное время в аэропортах.
Хорошее нововведение придумали, прямо скажем, да и «принятие решения на вылет «По радио» тоже здорово.
Мне - пошли навстречу, и прогноз на всю глубину маршрута, «на руках».

Согласовываю в «Диспетчерском пункте» высоту полета, и «принимаю официальное решение» оформленное надлежащим образом, на полет до Джамбула. Там, надо будет дозаправиться, так как расстояние в пять сотен километров для нашей Читы-гриты – почти максимальное.
Перехватываю что-то из горячего, в буфете (столовка ещё не работает), и иду на перрон к вертолету.

(продолжение "Страшной истории"):

У вертушки, которую предстоит перегнать в город Ленинск, для обслуживания системы водоснабжения космодрома и самого города, стоят несколько человек подготовивших «посылку». Однако, на глазок - в полтонны с гаком, запчастей, для нашей же вертушки находящейся как раз по пути маршрута перелёта.

Смотрю на груз.
- Мдаа! – только и вырвалось, увидев забитый салон.
Ребята - молчат.
- Что будешь выгружать? - читаю в их взглядах.
- А я, откуда знаю? - Повисим, попробуем. Там видно будет - пожимаю плечами, понимая: всё, что загрузили, необходимо на «оперативной точке», чтобы продолжила летать, большая вертушка нашего авиаотряда.

Запустил оба двигателя, опробовал «матчасть».
Машина, конечно далеко не зверь, да и жара подкрадывается.
Ведь день только начинается. Надо шевелиться пока пекла нет, и путь неблизкий: около тысячи километров ждут меня и вертушку, впереди.

Выруливаю на полосу.
Диспетчер на «вышке» - женщина, не всегда быстро вникающий в особенности и возможности вертолетов, даёт условия:
- Вам взлет против ветра! (или - поперек взлетной полосы), так как ветер - предельный сбоку для моего типа вертолета - (это она думает, что предельный).

Тьфу ты!
Не по взлетной полосе придется разгоняться, значит. Поэтому и взлет будет «по вертолётному», а не «по самолетному» - разбежавшись и набрав помогающую в таких случаях, спасительную скорость. Ведь, чтобы оторваться вертикально от земли, вертолету, нужна стопроцентная мощность движков, а переведя в разгон скорости её может не хватить, чтобы удержать машину над землей. Ведь удерживавшая вертолет сила, уменьшится при наклоне винта вертолета вперед, так как «укоротится» её вектор, разложившись на составляющие.

- А, чтоб тебя! – тихо матерюсь сквозь зубы. Ну не раньше и не позже. Я так рассчитывал на разбег «по самолетному», чтобы можно было не напрягаясь забрать весь уложенный в салон груз, необходимый ребятам в Кзыл-Орде.
Запрашиваю контрольное висение против ветра, вырулив на центр полосы и встав поперек неё в направлении имеющейся якобы, согласно «Инструкции по производству полетов» на нашем аэродроме, грунтовой полосы которой никто не пользуется и уже давно.

(продолжение "Страшной истории")

Вертушка еле оторвала колеса от земли на контрольном висении, а учитывая, что взлетать придется поперек неё, разгон скорости придется выполнять над неровным грунтом аэродрома, плюс, впереди нас ждет… бетонный забор с редкими молодыми деревцами, которые тоже имеют высоту.

- Что делать?! Пытаться взлетать или ждать ветра?! Или вернуться на стоянку и разгрузить вертушку? Ведь придется писать объяснительную «Почему вернулся со старта после контрольного висения». Так куда потом глаза девать?
Ведь, по документам, мне сейчас можно было загрузить не больше 60-70кг. Выяснится, что вертолет перегрузили наши же ребята, и им «выпишут шейной мази». Всем. А я - буду "белым и пушистым".

Блин! Может-быть таки рискнем? Дистанции до забора высотой метра два с половиной-три, и редкими, молодыми скорей кустами чем деревьями, в принципе должно хватить с небольшим запасом, в мысленно проведенной привычно траектории взлета, если отвернуть чуток от условного направления условной грунтовой полосы. Тогда, дистанция до забора будет хоть немного, но побольше.
Молочу на середине полосы, минуты три, ломая голову, примеряясь к ветру и строя разные взлётные траектории.

Мдаа, тяжело будет над этими кочками корячиться! Вертолет едва елозит на сантиметрах от земли, хоть и против ветра. Всё на пределе.

Запрашиваю ещё раз, в надежде на понимание сидящего «на вышке диспетчера», что разбегаться как самолет по полосе родной, и взлетать - гораздо легче, чем корячиться против ветра над землёй с таким большим взлётным весом.
А молотить впустую и ждать, что ветер стихнет - себе дороже. Нас ведь ждут пятьсот кэмэ впереди до заправки, и каждый грамм керосина на вес золота, учитывая тяжелый режим который придется держать двигателям на взлете и в наборе высоты.

Ладно. Попытаемся взлететь «приёмом запланированного отскока», как учил меня мой комэска, ещё на Ми-4.
Отруливаю к самому краю ВПП. Попробую примериться и использовать переднее колесо, хоть с пяток метров.
С Богом! – как говорится. Поехали! Где наша не пропадала.

- К взлету по вертолетному с курсом таким-то, готов, борт такой-то! - Жму, мысленно перекрестясь, кнопку «Радио».

- Ветер – двести семьдесят градусов - пять, порывы семь. Взлёт против ветра разрешаю! – «говорит вышка».

- Взлетаю, борт такой-то! – отвечаю.

Натужно и кособоко переваливаясь, просев и коснувшись в самом начале, вместо центра намеченной заранее «проплешины», на грунте, между ВПП и второй «Рулежной дорожкой», проскочив таки, с грехом пополам «трясучий режим», медленно набираем скорость. Видно ребята ждущие нас за тысячу километров, помогают мысленно. Но радоваться будем, когда перетянем забор…
Поступательная скорость нет-нет, да и забьется истерично возвращаясь, около цифры сорок, и начинают шевелиться нехорошие мысли в голове.
Медленно, ох как медленно разгоняется вертолет! Скорость набора высоты меньше полуметра в секунду.

Да-а-а! Таких «вертикальных скоростей», в моей жизни ещё не было.
Превращаюсь в сплошной комок нервов, отсчитывающий секунды и проверяющий-сверяющий в мозгу, создавшуюся траекторию набора высоты.

Так! Забор мы перетягиваем, похоже, а вот между теми деревцами хоть и тоненькими, надо будет пройти так, чтобы винт был выше верхушек.

Матерюсь сквозь зубы: Млять! И где же тот предельный, сбоку, ветер из-за которого вынудили взлетать-то против него?! Мне он сейчас, позарез нужен. - До чего же грамотный диспетчер попался, раньше работавший на вертодроме несколько лет. Знает она, блин, назубок все летные ограничения вертушек! Чтоб тебя приподняло и прихлопнуло!

- Да чего уж там! Каждый отрабатывает свой хлеб, и тут ничего не попишешь – медленно остываю, спустя мгновение, понимая, что неправ. Уж если на то пошло, то надо было запросить висение прямо на стоянке, не выруливая на "исполнительный старт" – начинаю вдруг соображать, отматывая назад. Между моей вертушкой и другими, были несколько пустых стоянок, и наверно можно было договориться и зависнуть там, якобы для контроля.

А тогда, всё можно было бы и переиграть. И, кстати, дозаправиться можно было потом. Точно говорят «Сильны задним умом».
Впрочем, вряд ли этот диспетчер дал бы мне "добро" висеть на стоянке – усмехаюсь сам-себе. Это "Руководители полетов" старой школы не боялись ничего, и разрешали если надо, садиться прямо на перрон, в стороне от воздушных судов.

Фу-у! Мелькнул забор в тройке-пятерке метров под нами, с запасом прошли между деревцами, но, ... впереди ждет овраг и поселок, которые тоже надо побыстрей преодолеть-пройти на случай отказа двигателя.


Наконец, проплыл внизу овраг, и отлегло немного на душе, хотя радоваться было рано.
Кое-как наскреб семьдесят метров, и диспетчер ждет наверняка, моего бодрого доклада о благополучном взлете с высоты в сто метров, с этим курсом.

(продолжение "Страшной истории").

- Взлёт произвёл, борт такой то! – выдавливаю из себя, и вытираю взмокший лоб, чувствуя, как капельки пота бегут под рубашкой.

- Набирайте двести пятьдесят, выход связь с районом доложить! - бесстрастно – вещает «вышка».

- Двести пятьдесят говоришь? – бурчу напряженно про себя. Хорошо. Только когда я их займу, с такой вертикальной скоростью набора высоты?! Да и поступательная скорость по прибору – сто двадцать километров в час. Когда и куда «приедем», в таком темпе? – напряженно работает мозг.

- Ой блин! Развернуться назад и сесть, что ли?
Так чего голову морочил, когда пробовал машину на висении? - Надо было развернуться со старта, сославшись на производственную необходимость, да и подразгрузить машину. Или дождаться, когда ветер либо стихнет, либо развернется «по полосе». А если сейчас развернусь и сяду назад, то на мою голову свалится куча всякого дерьма, включая объяснительные о перегрузе и причинах побудивших таки взлетать.
Бумаг придется и объяснительных писать, море, доказывая, что «не верблюд».

…Надо бы расчетное время выхода из "зоны взлета-посадки" уже давать, а у меня в голове «стучит большой вопрос»: где топлива взять, если его не хватит? Ведь на таком тяжелом режиме для двигателей какое-то время лететь придется.

…Ломаю голову - как выкручиваться буду с "такими скоростями". А возвращаться - страсть не хочется, веришь-нет? Ведь позору не оберешься. Вернуться на рабочей машине, когда уже колеса были в воздухе. Да меня куры засмеют.

- Так! А попробую-ка договориться, наперед – рождается мысль.
Переключаю радиостанцию на «Местный диспетчерский пункт управления воздушным движением»: Согласуйте, пожалуйста, дополнительно, возможность дозаправки во Фрунзе, из-за небольшой фактической скорости.

«На вышке» - ребята, и объяснять им долго не надо. Врубились «что почём».
- Сделаем - говорят. Вам - встречный борт МИ-6, с Новотроицка на триста метров. Займите четыреста пятьдесят.

- Займём после пролета рубежа вашей зоны ответственности - отвечаю.
- Ой не знаю! - тут еле сто пятьдесят наскребли.

(продолжение "Страшной истории").

….Использую любое дуновение ветра, и едва вертолет начинает набирать высоту, «вспухать», как говорят пилоты, ласково так ручечкой жму, тихохонько, от себя, будто с горки вниз скатываясь. Скорость понемногу, значит, добавляю.
Вот - уже на пять километров в час, «нарастил».
Хорошо!

…Боремся за неё родимую, за каждый километр, около часа. И желто-серые бугры, унылой и бестолковой чередой толпящиеся впереди, не так опасно близко проносятся под нами, постепенно отдаляясь и уходя метр по метру, вниз-вниз-вниз.

- Где же этот встречный «Ми-6»?- обшариваю глазами пространство впереди-вверху.
То-о-лько подумал, как раздалось «щёлк-щёлк» в эфире, и знакомый звук ворвался в наушники: Вав-вав-вав! Это - характерный шум наводимый в тесной кабине громадного по сравнению с моим, вертолета, который попадает в микрофон, едва там нажмут кнопку «Радио».

Гляжу во все глаза: Ну где же вы? Где?!
И тут, что-то попало в поле зрения, ниже полета, впереди.
- Мама родная! – так это ж они, подо мной промчались. Ах вы безобразники, военные коллеги!
Во-он подо мной пронеслись - хвост трубой, в мой любимый город, подгоняемые солнышком. На какой же высоте они летят, если у меня еле-еле сотня с небольшим, на приборе?! – качаю головой и цокаю языком укоризненно. Ведь эта громадина сама под тридцать-сорок метров, в длину!!! Ну дают братья по винту!


…Мда-а! А я - тоже «несусь с невероятной скоростью», только в другую сторону. Идем навстречу солнышку.
А скорость-то, потихоньку растёт! Керосин вырабатывается, центровочка меняется в нашу пользу: «нос» - наклоняется, скорость – растет.
Хорошо! Прикидываю: если напрямки и без «геоточки», (специальной поворотной точки на карте, обязательной для учёта всеми воздушными судами), то километров девяносто выиграю.

Выхожу на связь с Джамбулом и, прошу срезать «уголок у трассы». Так мол и так, маловато топлива. А ребята Джамбульские, с нами уже хватанули лет десять назад, забот. Тогда сел, не долетев километров пятьдесят, по топливу, наш пилот. И только потому, что шел по трассе, «как положено». Только «положено то положено», да не для всех подходит, так как для Ми-1 и Ми-2, это расстояние не всегда под силу. Идти-то надо с востока на запад, да обязательно на попутном эшелоне. Вот тут-то и ждет, засада, нашего брата.

Так того пилота - "высекли" перед всем объединенным авиаотрядом. А за что?! Надо было ему месячишко походить на вылет, дожидаясь попутного ветра. Может-быть кто-нибудь и призадумался бы, да для наших типов сделал другой маршрут. Ясный перец, что местность в тех местах очень даже недружелюбная для человека – сплошные пески под три сотни кэмэ, но какая разница где искать самолет-вертолет, если сядет кто-нибудь по отказу?
Мда.

Разрешил значит мне, Джамбул, срезать уголок-то. Дай Бог им здоровья!

(продолжение "Страшной истории)".

Снова выхожу на связь, теперь с Фрунзе.
Объясняю ситуацию.
Понимают. Дай Бог и им здоровья!
Говорят доброжелательно: Свернёте к нам, если что...

-А?! - Ну не красота ли? – улыбаюсь во всю ширь. Как мало человеку надо, для счастья!

Мчимся уже сто пятьдесят кэмэ в час, местами сто шестьдесят, «аж уши закладывает». Ха-ха.
По прикидкам - «если подрезать тут и скостить там» - хватает тютелька в тютельку.

Впереди, насколько хватает глаз - бесконечный и унылый пейзаж из желто-белого песка, поперечными штрихами и изгибами, напоминающий бегущие волны моря. А в кабине вертушки уютно и спокойно. Летишь и смотришь сверху, на всё это песчаное безмолвие, словно в кинофильме.


…Сел в Джамбуле с остатком топлива, аж в сто двадцать литров. Керосина – навалом!
И чего волновался, спрашивается!? Но такова особенность вертушки, что при опущенном в горизонтальном полёте, "носе" машины, топливная система показывает остаток керосина с погрешностью, выражающейся в загорании сигнального табло «Критический остаток топлива», которое бьёт по натянутым нервам не хуже электрического тока, особенно, когда «на ноль в баке» начинает ложиться, стрелка прибора.

Ну да, ладно. Заправляю только основной бак, так как идти до Чимкента - недолго.
«Принимая решение по радио» прошусь «напрямую, по горному ущелью». Всего-то сто шестьдесят пять километров вместо двухсот, если направят в обход, по «по разводке».

Разрешают "напрямую". Дай Бог им здоровья!
- Борт такой-то, разрешите запуск двигателей - жму кнопку "Радио".

…Через двадцать минут, идём над петляющей автодорогой, в узком, красивом и зеленом ущелье. Под нами, проносится мелькая бесконечная вереница автомашин, сменяется картинка небольших придорожных сёл.
Вьется слева по полету, то исчезая, то появляясь, горная речушка. Поблескивает на солнышке, своими перекатами.
Белеют шапки облаков, зацепившихся за такие же белые вершины.
Пыхтит надсадно, тепловоз, тянущий непомерно длинный состав.
Минул час с небольшим, и горы слева и справа раскрыли вдруг, свои зеленые ладони, выпустив нас в цветущую южную долину.
Ещё немного и будем заходить на посадку в аэропорту Чимкента – воздушной гавани красивого, южного, одноименного городка.

(Окончание "Страшной истории". Если кому не было страшно - претензии к автору).

…В Чимкенте льём и «утаптываем под пробки», душистый авиакеросин. Ветер по расчету будет встречный, а идти ещё около четырехсот километров, да плюс, двести до «Крайнего».
На «предполётном осмотре вертолета» - всё хорошо. У меня уже почти пять часов лётного времени, при дневной норме в шесть, а ещё идти и идти. А за переналёт дневной саннормы могут и по затылку дать.
Потом конечно. Но, могут!
Да ладно. Чего это мы, о грустном-то?:)

- Вышка, борт такой-то, прогноз-подготовку имею, топлива на три часа сорок минут, принимаю решение «по радио», без запасного, пункт назначения Кзыл-орда. - Разрешите запуск!


….А вертолётик-то - «разбежался»!
Вот и речка Тамерлановка мелькнула внизу, узкой полоской прибрежных ив, на серо-белой, мелкой и приятной ноге летом, гальке.
И темневшие было, вдалеке, горы Каратау уже медленно и угрожающе теснят с правого боку.
Но, они нам уже не помешают. Мы пройдем ещё немного по их южной стороне, и вскоре выйдем, в чисто поле. А там, если набрать большую высоту, четко просматриваются очертания поселений стертых с лица земли безжалостным «визажистом – Временем».

Серо-голубое марево, впереди, ухудшает видимость. Видно поднятая местным буяном-ветром, многовековая пыль степей повисла в воздухе, скрадывая обзор. И только петляющая лента старинной и могучей когда-то Сыр-Дарьи, медленно и неуклонно приближается к линии полета, слева, подбадривая и оживляя безжизненный от палящего солнца, пейзаж, да сизый дымок от натужно работающего тепловоза, тянущего бесконечный состав, говорят, что жизнь и здесь имеет место быть.

…Хоть температурка и за тридцать вылезла, а очень даже весело бежим.
Сто пятьдесят - запросто, с полными-то топливными баками. Понимает, однако, винтокрылая ласточка, как живое существо: нужны мы там. Вот и старается.
Ближе к Кзыл-Орде - уже сто восемьдесят идём.
Совсем весело.
Карабкаемся вверх, повыше, используя восходящие потоки воздуха. Там – прохладней, да и радиосвязь получше. Надо выйти на связь с «Крайним», чтобы запросить разрешения на «прилет сегодня».

Связываюсь, называю фамилию и делаю запрос.
Удивленно, будто марсианин им вещает, говорят: Принято. Щас передадим командиру.
А командир там - царь и Бог. Не разрешит - хоть лоб разбей, и – наоборот.

Широкая зеленоватая полоса слева, с небольшими озерками, нитки искусственных, старых и новых каналов внизу, да белеющие пески впереди, красноречиво подсказывают о близости нового аэродрома города Кзыл-Орда.
Через пяток минут, активно и на скоростях заходим на посадку.

Заруливаю поближе к нашим "Восьмёркам".
Ребята - глаза вылупили.
- Ты откуда свалился - спрашивают?
- Оттуда – говорю. Забирайте свои железки, мне ещё двести километров бежать.
- Счас! - говорят мужики, и мухой освобождают вертушку, облегченно приподнявшуюся на колесах, словно вздохнув.

Но, «номер» не прошёл! Командир на Байконуре - запретил «прилёт сегодня».
- Сначала Двоечку от нас забрать, а потом - вашу пригнать - отвечают.

- Ну что ж! Военные ребята - с ними не поспоришь. Зато наши - рады, что завтра «взмоют в небо» благодаря привезённым железякам: чаем напоили и спать на уютное место, уложили.

- Значит не зря мы с Двоечкой, торопились! - отмечаю про себя, улыбаясь и быстро проваливаясь в молодой крепкий сон.

" Не разрешит - хоть лоб разбей, и – наоборот." Т.е., если лоб не разбил, то обязательно разрешит. Так - нет ? Это шутка, и в ней доля шутки.

Здравствуйте, "деды!"!
Давненько я не заходила к вам на "рюмку чая" и на вашу
страничку.
Чем "старше" мы становимся, тем отчетливее в нашей памяти
вдруг всплывают моменты, на первый взгляд, не очень важные..
Мой муж, будучи КАО г.Пловдива, Болгария/живу здесь/, подписал
договор о работе с г-ном из Египта .
Дополнение:в странах бывшего Варшавского договора
можно было работать со странами, не входящими в НАТО.
Господина из Египта звали -г-н Сука...Это не шутка.
Я , помню, сказала мужу тогда:"Ты учился в России и знаешь
русский язык, как свой болгарский.Хорошего человека Бог- "сукой"-
не назовет.."
Мои слова оказались пророческими:он их "нагрел" на большую сумму...
Будьте здоровы и многая , всем, лета!!!!

2shurik25753:
Если разрешил, то значит всё можно, что сможешь;))

В пределах разумного :)

2Ветеран ГА:
Ну конечно: в пределах разумного, то, что сможешь:))

Я сегодня честно отпахал весь день.
Поэтому, сделав всю запланированную работу с
легким сердцем отваливаю в люлю, и желаю ВСЕМ доброй
ночи и хорошего настроения!;)

2Арина:

Иметь дело с "Суками" - это всегда риск. Единственная надёжная организация в Африке - это миссия ООН.

Напомню честнОму народу, что Арина забегала в нашу чайхану в начале ветки. Я её помню по Академической библиотеке. Тогда она мечтала летать и жила этим, романтизируя наши нелёгкие будни.
В Пловдиве я был дважды: по делам СЭВ и с проверкой работы советских вертолётов. В 1987 году последний раз летел на вертолёте Ка-26 из Пловдива в Крджали, где работали экипажи на табаке. Это была моя последняя зарубежная командировка перед списанием с лётной работы.
Стоит ли ещё Алёша, который "цветы он не дарит девчатам, они ему дарят цветы"? Вряд ли Натовские девчата дарят ему сейчас цветы. У них теперь в почёте другие парни.

С Днём Космонавтики, авиабратцы-авиадеды!

С Праздником, авиа- и просто дедушки!;)
Крепкого вам здоровья и хорошего настроения! И не только в этот субботний день!

С днём космонавтики, праздником, рождённым в дни нашей молодости, а некоторым нашим дедам - и детства.
Здоровья Вам и способности достойно встречать праздники!

https://www.youtube.com/watch? ...

Добрый вечер, деды!

2 nikolai:

Хорошая ссылка. Приятно вернуться во времена молодости и уверенности.

Позвольте вмешаться постоянному читателю:)))
Хорошая ссылка, но ИМХО, вот это более правильный вариант:
http://www.youtube.com/watch?v ...
Вместо заторможенного Георга Отса - Владимир Трошин.

Добрый вечер, собеседники и молчаливые посетители чайной!

2Wen:

У меня тоже возникла мысль, что Отсу важнее ноты, чем чувства. После этого ролика перешёл к Бернесу. Не так мелодично, но душа у человека поёт.
Трошин полюбился ещё на пластинках, ещё тех, что для патефона, с иглой, чуть короче швейной. А потом - 33 оборота и электропроигрыватель с воспроизведением через динамик. Нет, ребята. Счастливо наше поколение тем, что мы способны понять фантастичность достижений в электронике - прожив от керосиновой лампы, телефона с рукояткой для связи с телефонисткой, до возможности вести диалог он-лайн с людьми на разных континентах. Мне, как страстному фото- кино- любителю открылись неограниченные возможности. Жаль, чуть поздновато, когда утрачена мобильность.
С другой стороны, множество отличного материала создаёт некое чувство инфляции. Прекрасные кадры, радующие глаз и душу, вдруг оказываются уже кем-то десяток раз до тебя запечатлены и размещены в Инете. У себя скапливается многотысячный архив. Такого не было в пору 36 кадров фотоплёнки, ночей, проведённых в ванной при красном свете, в результате которых получаешь десяток приемлемых снимков.

Спасибо за душевный ссылки! Спокойной ночи!

И пардон за ошибку в нижней строке. Читать "душевные".

Доброго денечка, уважаемые авиадеды!:)

Слушаю песни презентованные Филиппычем и Wen, и уношусь как в Машине Времени, на многие годы назад... жалея лишь об одном: слишком быстро летят годы - как поет Владимир Константинович Трошин. Любая песня в его исполнении мгновенно вызывает ассоциации связанные с каким-то маленьким или большим событием в жизни.
Спасибо уважаемые!

2Ветеран ГА:
2Viktor49A:
Доброго дня!
Да, вы правы... Так быстро пролетело время. И песни нашей молодости, каждая по своему, навевают свои светлые воспоминания. А иногда и грустные. Такова жизнь.
Спасибо Вам за отклик!

Доброе утро авиадедушки!Вот я и в родных Снегирях.Добирался 40 часов, из них 22 часа лётного времени.Сегодня проснулся в 4-30, ещё организм не перестроился.То что Вы пишите о песнях и их исполнителях, у которых душа поёт, это для меня.

AnatolyNZ welcome home

Привет, деды! Привет, Анатолий! С прибытием. Теперь мы вместе будем наблюдать пролёт парадной авиации. Я - только чуть пораньше. Крайний раз прошли количеством, меньшим, чем в прошлом году. Или мне так показалось. И не над головой, а чуть в стороне - по трассе на Волоколамск из Осташово.

Салам алейкум, Уважаемые аксакалы. Наполняйте пиалушки свеженьким чайком, а я по старой привычке, навру Вам чего-нибудь. Итак.
Приморский город. Клуб ДОСААФ. Занятия в группе курсантов на Ми-1. Занятия по аэродинамике, преподаватель бывший мичман, а ныне офицер запаса. Товарищи курсанты, запишите тему занятий:
Тема N 10 Авторотация. Тема трудная, да и сам я не очень в ней разобрался... Ну... как парус идёт против ветра ?Ну.. кто на море был, тот знает ! Пишите следующую тему - моторное снижение.

Алейкум салам, уважаемый Александр!

Нам примерно так преподавал в Бугуруслане отставной старшина, бывший стрелок-радист. По-моему, называлось это воздушно-стрелковой подготовкой. Так вот, рассказывая о гироскопе в каком-то прицеле, он убедительно говорил:
- Гироскоп имеет четыре степени свободы вращения: вверх и вниз, влево и вправо.
Зато аэродинамику и самолётовождение давали так чётко и понятно, что этих знаний хватило на многие годы, до самых околозвуковых и сверхзвуковых времён.

Доброго дня всем ! Прочитал рассказик Ветерана и посмеялся от души. Свобода вращения вверх и вниз и влево-вправо. Гениально. Бедный гироскоп, как же он выкручивался.... ?

Тема №10 - тоже шедевр.

Доброго денечка, уважаемые деды!
Рад, что огонь в самоваре чайханы вновь разгорелся, приготовив очередную порцию чаю, для нас, почитателей и любителей пошвыркать янтарного напитка с блюдечка, вытянув губы трубочкой и слушая "во все уши";)

Степаныч, тебе хорошо. Ты уже поужинал. А я с обедом затянул. И солнышка ещё прихватить надо. Спасибо за чаепитие. Встретимся за вечерним (ночным) чаем.

В КЛУГА реально было. Одна группа арабов обучалась на Ми-4, другая на Ми-6. Ну и..., сидя за рюмкой чая, один преподаватель пошутил, типа, хорошо той группе, что на Ми-4, там один движок, а Вам, любезные, придётся два движка изучать. Так дело дошло до defense attache в Москве. И только тогда арабов из группы Ми-6 удалось успокоить и убедить, что движки одинаковые.

Да я тоже припозднился, с обедом-то, Михаил Иванович, просидев в очереди в Сбербанке два с половиной часа за пенсией. Ну и получил энную порцию "шейной мази", от "главкома":)


Привёз как-то на точку, "заказчика" - чин от МВД, а моим проверяющим был комэска.
Сели значит на поле метрах в полуста, от поста ГАИ, в Георгиевке (недалеко от Фрунзе), выключили двигатели и идём по полю, к посту. Постовой радостно встретив нас, отрапортовал своему начальству, и следуя хвостиком за проверяющим из столицы, обернувшись, спрашивает:
- А чо это вы хлопцы, вдалеке уселись-то? Витька когда прилетает - садится рядом с постом, прямо на дорогу. И показывает пространство между проводов на автотрассе возле поста.
При этом смотрит на нас радостно, не узнавая - ни меня ни моего проверяющего, судя по поведению и словам.
Комэска грозно-вопросительно смотрит в мою сторону. А у меня самого брови на лоб, вместе с глазами полезли.
Я ему громко шепчу: Николаич, ну ты сам посмотри, гаишник мимо прошёл, про меня же рассказывая. А!? Ну наверно он узнал бы и поприветствовал отдельно, раз так владеет
именами пилотов. Да и скажи честно: Ты сам-то, сядешь сюда, в эту дыру между проводов?

Тот почесал лысину, по-примеривался, крякнул и выдал: Мда, трудновато конечно, но - сяду конечно!
- Ну вот ты и садись, с "тем Витькой", а я не садился на дорогу - говорю ему сердито.

Смеется комэска и, похоже - не верит.
Постового, когда он немного освободился, спрашиваю:
- А когда Витька последний раз прилетал-то сюда?
- Так с месяц назад и прилетал - отвечает.

Дух перевожу и комэске киваю: Мол, вишь? Обознатушки.
- Разберусь! - кивает тот, но похоже до конца не верит.

А я - думаю себе: Дыма без огня не бывает! Надо будет своих поспрошать. Кто же из наших такой безбашенный, интересно? А особо спрошу своего тезку, не он ли тут народ удивил?
Хотя, уже месяц сам дежурю по ГАИ, отлетывая (25 по-моему часов) ввод в строй.
Так как имел уже самостоятельный налет на Ми-1.

Ну, да :"... янтарного напитка с блюдечка, вытянув губы трубочкой и слушая "во все уши";)"
Это и я люблю. Это не на клаву давить.