Мобильная версия
Войти

Все форумы
Авиационный
Сослуживцы
Авторские
[правила] [список форумов]

Рубрика: Об авиации

Испанский пацан ОТЖЕГ! :)

 ↓ ВНИЗ

123

Старожил форума
11.11.2014 13:37
Рассказ отца Алехандро о несостоявшейся семейной поездке в Швейцарию

Собрались мы недавно всей семьей на недельку полетать по Швейцарии, посмотреть красоты. Наша мама в этот раз захотела составить нам компанию и полететь на нашем самолете прямо от дома, вместо того чтобы, как обычно, присоединиться к нам уже на континенте.
Ну, женщина есть женщина. Набрала туфель, тряпок, не знаю, чего еще, на два чемодана килограммов по 25 каждый. И на этой почве случился скандал. Причем устроил этот скандал Алехандро, что было довольно неожиданно – Алехандро вообще-то спокойный и дружелюбный мальчик и такое за ним не водится.
Но здесь он просто закатил истерику на ровном месте. Дело в том, что во всем, что касается авиации, Алехандро жуткий педант, соблюдает все правила до последней буквы (правда, кроме тех, где встречается слово «возраст»). Это прекрасно конечно, но не до такой же степени. В нормальной жизни ребенок как ребенок, пошалить любит как все дети, а то и покруче многих. Но подойдет к самолету – и ощущение, что ему шестьдесят лет, а не двенадцать. Пока не будет проверен, потроган и закручен последний винтик, не сосчитано последнее грозовое облачко, а в голове у него не уложится план А, B и C – в самолет он не сядет, и меня не пустит. Инструктор ли сумел в него это вложить, или те недетские приключения, которые выпали на его долю в воздухе, до такой степени его напугали – не знаю. Я-то пилот и понимаю, что это правильно, и в таких случаях с Алехандро не спорю. Мне даже спокойнее, что он следит своим зорким глазом.
Вот и в этот раз, когда вещи были собраны, Алехандро притащил весы, заставил всех взвеситься, взвесил вещи, посмотрел прогноз в интернете. Потом достал свой iPad и заявил маме в ультимативной форме, что один ее чемодан по взлетному весу не проходит, и ей придется его оставить дома.
Но как ты объяснишь женщине, что у нас не A380, что у DA-42 грузоподъемность весьма ограничена, а нас трое и перелет дальний и над морем, и все ее причиндалы в максимальный взлетный вес никак не вписываются. На мой-то взгляд все нормально, ну превысим MTOW (максимальный взлетный вес) килограммов на 20-30, это же копейки. Я бы это дело спустил на тормозах, проще с превышением взлететь или топлива немного недозаправить, чем спорить с женщиной.
Но Алехандро уперся рогом. Кричал, что мы его убить хотим, что он не собирается падать на взлете или садиться на воду без топлива из-за дурацких маминых шмоток, ну и в таком духе. Маму у нас тоже не сдвинешь, когда дело касается ее драгоценных чемоданов. В общем вы сами можете себе представить жуткий семейный скандал. Я пытался убедить Алехандро, что ничего страшного, нужно пойти навстречу маме. Но это еще бесполезней, чем спорить с женой. Алехандро заявил, что если взлетный вес будет превышен хоть на килограмм, он никуда не полетит. Или надо подсаживаться в Марокко, если найдем где. Но в Марокко в тот момент как раз случилось обострение у местной бюрократии, плюс прогнозы погоды по Северному Марокко были такие, что даже запасными те порты не стоило брать. Еще и таможня, иммиграция. В общем целая история. Из-за 20 кило такое затевать – бред.
Вот в таком «волшебном» настроении мы поехали на аэродром. Эвита все-таки перепаковала свои чемоданы, оставив один дома и побросав «лишние» шмотки чуть ли не нам в лицо. Заявила, что мы сволочи, испортили ей поездку. Сидела молча на заднем сиденье, в смертельной обиде.
Так же молча она переместилась на заднее сиденье в самолете. Я пытался ее утешить и как-то помириться, но куда там. Сказал Алехандро: «Ну что, теперь ты доволен?» Алехандро только пожал плечами и отправился осматривать самолет. Видно было конечно, что и он расстроен. Я отдал ему бразды – настроение у меня было совсем не полетное.
Взлетели еле-еле – самолет тяжелый и жара была даже для Гран Канарии необычная. Еще и сильный ветер почти строго в левый борт. Алехандро рулил с левого кресла, точнее со своего насеста, приделанного к креслу. Еле удержал направление на разбеге, пробежали до отрыва почти всю полосу – полоса у нас всего 2700 футов, Алехандро решил для надежности оторваться на скорости повыше. Я следил. Жена молчала сзади.
Говорят, что самолет – тоже живое существо, и наше настроение ему передается. Вероятно, так оно и есть. Или просто судьба. Или Бог решил нас наказать. То, что случилось дальше - мне теперь регулярно снится по ночам, заставляя просыпаться в холодном поту. Прошло несколько секунд после отрыва, мы только убрали шасси и пересекли береговую черту, высота была футов 150-200, не больше. Мне показалось, что все случилось одновременно, как будто взорвался мир вокруг меня: резкий удар, словно палкой ударили по самолету, какой-то дикий вой, бросок влево, бросок вниз, визг жены, крик сына: «Отказ левого!»
Мне стыдно сейчас об этом рассказывать… Все это было настолько внезапно и страшно – мой разум на несколько секунд просто выключился, я забыл все, чему меня учили, не соображал, что происходит и что я делаю. Я не видел ничего вокруг, только высокие волны с белой пеной, несущиеся навстречу, в которые мы сейчас врежемся. Я схватил ручку и изо всех сил потянул на себя…
Старожил форума
11.11.2014 13:43
Я достаточно крупный и сильный мужик. Чего я до сих пор не могу понять – как Алехандро, маленькому худенькому мальчишке, удалось тогда меня пересилить. Cам он говорит – «жить очень хотелось». Ручка была зажата намертво – мне показалось, что управление заклинило. И тут же раздался его страшный, нечеловеческий вопль, он до сих пор звенит у меня в ушах: «КУДА??? СКОРОСТЬ!!!» Это не передать, я никогда не слышал такого крика. Видимо, самое сильное средство, приводящее мужика в чувство – это крик его убиваемого ребенка. Я мгновенно пришел в себя и отпустил ручку – она меня словно обожгла раскаленным железом. Начав соображать, я увидел, что левый двигатель отключен и винт зафлюгирован, триммер руля направления стоит вправо до упора – и когда он все это успел? Но скорость очень мала, мы летим явно во «втором режиме», на больших углах атаки, и потихоньку снижаемся в море…
Это был ужас. Самолет летел с креном вправо, полоска указателя скольжения на экране, которую инструктор в школе приучил нас с Алехандро называть «шариком» (Алехандро тогда хохотал: «На него уже кто-то наступил и расплющил». Не знали мы тогда, насколько невесело это может быть!), периодически немного «уползала» из центра. Я попытался «наступить на шарик» – но педали не поддавались, правая педаль уже была выжата до упора. До меня вдруг дошло, что отказал же ЛЕВЫЙ, критический двигатель, что момент от вращающегося правого винта еще больше тащит нас влево и самолет летит на самом-самом пределе управляемости, может быть, один узел скорости и одно дуновение ветра отделяет нас от смертельного сваливания. Я сидел, смотрел, молился и ждал, что решит Бог. Я больше не пытался забрать управление. Я видел, что Алехандро все делает правильно, что он лучше меня чувствует ситуацию. Судите меня если хотите, но я подумал тогда: «Убьется – так уж сам». Бросил взгляд на жену – она молчала и сидела в шоке с открытым ртом и полными ужаса глазами.
Старожил форума
11.11.2014 13:45
Алехандро чуть больше отдал ручку от себя, самолет «нырнул» вниз, теряя последние метры высоты. Скорость подросла узла на три, но теперь мы неслись прямо над верхyшками волн, каким-то чудом не задевая их, в лобовое стекло летели брызги. Наш «расплющенный шарик» теперь стоял строго в центре. Я уперся взглядом в вертикальную шкалу воздушной скорости. Сейчас она была словно весы, на одной чаше которых была Жизнь, на другой – Смерть. Весы тихонько колебaлись. Скорость не росла…но, кажется, и не падала! Самолет каким-то чудом смог лететь горизонтально! Я вспомнил про «воздушную подушку», подумал, что мы сейчас летим как экраноплан, «опираясь» на воздух, зажатый между водой и крыльями. А может, просто помогли те три узла, не знаю. Сын давил ручку оставшегося двигателя вперед, пытаясь «выдавить» из него хоть еще один килограмм тяги, и тихонько шептал самолету: «Маленький, ну постарайся, еще чуть-чуть, пожалуйста…».
Наверное, Бог услышал ребенка. Внезапно пришел встречный порыв ветра, самолет поддуло, скорость скакнула вверх на четыре узла - весы качнулись в сторону Жизни. Алехандро мгновенно отреагировал, уменьшив угол атаки и отклонение педалей. Он потом сказал: «я как будто схватил веревочку, которую мне кто-то бросил с Неба». Когда порыв прошел, скорость осталась на четыре узла больше…и медленно, очень медленно стала расти. Самолет так и летел в двух метрах над водой, но мы разгонялись, вышли из «второго режима». Стало легче, я понял, что у нас есть шанс.
Когда мы разогнались до 90 узлов, Алехандро шепнул: «Поехали потихоньку вверх» - и самолет медленно, по 100 футов в минуту, начал набирать высоту.
Старожил форума
11.11.2014 14:07
Когда мы набрали футов 200 и стало ясно, что самолет летит, управляем, Алехандро сказал: «Пап, возьми книжку, прочитай чеклист по отказу двигателя, и свяжись с Гандо, дай «Мэйдэй», cкажи, нам нужна визуальная посадка на какую-нибудь из полос 21. Сейчас высоту наберем, я попробую потихоньку развернуться и зайти туда.» Я тут же сделал то, что он сказал.
Вам наверное дико слышать, как отец, пилот, в жуткой аварийной ситуации исполнял приказы своего двенадцатилетнего ребенка. Но, как оказалось, в такой ситуации возраст и бумажки не имеют никакого значения. Значение имело одно – кто лучше перед лицом тех Экзаменаторов, по фамилии Ньютон и Бернулли, которые судят честно и безжалостно. Им плевать, кому сколько лет и у кого бумажка. И нам с сыном тогда было как-то понятно без слов, кто здесь командир.
В Гандо у нас все диспетчера знакомые, Алисия была просто в шоке, когда я связался с ней и сообщил, что произошло. Сказала, что сейчас аэропорт закроют для всех бортов, нам разрешен любой заход на любую полосу, только дотяните! Дала погоду, сын правильно рассудил – ветер там такой же, как в Эль Берриэль, южный, заходить нужно с курсом 210.
Алехандро вдруг тихонько попросил: «Пап, помоги ногами, не могу больше». Я тут же поставил ноги на педали, сказал «Педали взял», и… ох, ну ничего себе! У меня чуть ноги не сложились! Вот это тащит! Как же Алехандро удержал эти педали вообще?
Я изумленно посмотрел на него, спросил: «Что ж ты раньше не сказал?». Услышал в ответ – «Не до того было».
Алехандро дал маленький, градуса 2-3, кренчик влево – было видно, что он очень боится кренить влево – и самолет начал потихоньку разворачиваться в сторону открытого моря. Очнулась от шока жена сзади, заорала: «Вы что охренели, куда вы летите? Садитесь немедленно! Забери ручку у ребенка, это что вам, игрушки, что-ли?» Я прикрикнул на нее: «Заткнись и не мешай! На тот свет захотела? Погибнем из-за тебя!» Эвита расплакалась: «Конечно, я во всем виновата…» Сын стал ее утешать: «Мам, ну не можем мы сесть в жару с таким весом на одном двигателе в Эль Берриэль! Убьемся! Там полоса короткая и ветер прямо в левый борт! И нельзя нам делать резких движений! Сейчас мы потихонечку развернемся и сядем в большом аэропорту, в Гандо, и все будет хорошо! Все страшное уже позади!»
Я попросил сына не отвлекаться и работать. По огромной дуге мы развернулись на 180, полетели в обратную сторону вдоль берега, который теперь еле виднелся вдалеке слева. Слава Богу, что это был родной, знакомый берег, и мы могли ориентироваться не только по GPS. Наскребли тем временем 1200 футов – словно сами по канату туда залезли, все это было так долго и тяжело - я уже потерял счет времени, казалось, кошмар этот тянется полжизни. Ноги сильно устали. Пролетели траверз Гандо, я спросил Алехандро, когда он собирается выполнять третий-четвертый развороты. Он ответил, что трудно точно рассчитать такой длинный разворот и надо протянуть подальше, чтобы был запас для выхода в створ полосы без резких маневров. Диспетчер по радио запрашивал, на какую полосу будем садиться, Алехандро сказал: «Как получится, скажи, что сообщим дополнительно». Он снова сделал микроскопический кренчик влево, и мы очень медленно, по такой же огромной дуге, стали разворачиваться на посадочный курс. Жена тихонько плакала сзади, а я сидел и думал: «Господи, когда же это все кончится». Кончаться, однако, ничего не собиралось. Слава Богу, что сын не поддался всхлипываниям мамы «Скорее, скорее» и сделал-таки этот запас по расстоянию. На этом бесконечном развороте ветер сдувал нас в сторону аэропорта, и вышли мы на посадочный курс значительно правее створа правой полосы. Не будь перед нами десяти километров до торца – это был бы стопроцентный промах, и все пришлось бы начинать сначала. Не знаю, чем бы это тогда кончилось – жена бы точно не пережила. А так Алехандро пришлось все с тем же маленьким кренчиком влево очень долго «вылезать» в створ, но все-таки вылез, уже на снижении к полосе.
На посадке было не менее страшно. Хоть вроде и отрабатывали это в школе и я и Алехандро, но когда это все по-настоящему – вздрагиваешь, выпуская шасси, закрылки и не зная, как на это отреагирует летящая «на честном слове» машина. Страшно терять скорость и высоту, с таким трудом набранные, и знать, что никакого второго круга не будет. Но главное - порывистый ветер с приличной болтанкой, и, как назло, в левый борт, хоть и под меньшим углом, чем в Эль Берриэль. На предпосадочной прямой скорость волей-неволей надо снижать, и любой сильный порыв мог вывести руль направления на упор и опрокинуть нас.
Пока Алехандро вытаскивал самолет в створ, мы коротко обсудили с ним предстоящую посадку. Мне тогда показалось, что Алехандро вообще не забивал себе голову страхами, настолько он был спокоен и рассудителен. На мои сомнения он пожал плечами и сказал, что обо всем этом уже подумал. «Не зря же мы сюда прилетели. Полоса длинная, используем это. Подойдем с перелетом, так, чтоб можно было даже просто спланировать без тяги. Представь себе, что мы сажаем одномоторник с отказавшим движком». Он все так и сделал. Подошел, не снижаясь, очень близко к торцу, потом убрал тягу работающему двигателю почти до малого газа и под достаточно крутым углом уверенно пошел к полосе. Руль направления стоял почти нейтрально, с запасом на любые порывы. Глядя на сына, и я успокоился, я как-то знал уже, что все будет хорошо, не тот он человек, чтобы тупо разбиться на посадке после всего, что он уже сделал. Хотя все еще было очень непросто: знаменитый «последний дюйм», поджидавший нас внизу, был сейчас особенно опасен. Тяжелый, с превышением посадочного веса самолет шел вниз с высокой вертикальной скоростью, сильно добавлять газ нельзя - развернет, и малейшая ошибка на выравнивании могла стоить нам жизни. Я контролировал Алехандро и читал ему скорости и высоту. Наконец, под нами побежали посадочные знаки, Алехандро сделал предвыравнивание, убрав лишнюю вертикальную скорость, и очень мягко – я даже не понял, когда мы покатились - сел ближе к середине полосы. Но какая к черту разница - где?
У обочины полосы стояла куча пожарных машин и «скорых» - весь аэропорт съехался нас встречать. Когда мы остановились на полосе, вся эта братия ринулась к нам, но мне было не до них. Эвита чуть меня не убила прямо там на полосе, кричала: «Продавай свой с…ный самолет, или я его сожгу!», и разрыдалась. А Алехандро припомнил мне ручку, которую я дернул на себя, в нецензурных выражениях высказал мне все, что он думает обо мне как о пилоте. Мне показалось, он сейчас будет бить мне лицо. Но он вдруг кинулся мне на шею и тоже разрыдался, я почувствовал, как его трясет. Сквозь слезы он говорил мне, как ему было страшно и что он уже не надеялся остаться в живых. Я обнял их обоих, меня самого трясло, но я никогда не был так счастлив просто от того, что мы живы и мы вместе.
Вот так «накрылась» наша Швейцария. Слетали вместо этого в Европа-парк в Германию рейсовым самолетом – надо было как-то отвлечься, да и Алехандро заслужил. Техники потом определили причину отказа левого двигателя – разлетелся редуктор. При таком отказе на взлете скорость теряется мгновенно, была только секунда-две, чтобы определить отказ, зафлюгировать винт и прекратить набор высоты. Алехандро успел. Я еле уговорил жену оставить самолет, пытался объяснить, что по сути случилось самое страшное, что может случиться в воздухе, и если мы справились с этим – справимся с чем угодно. Но главный аргумент, возымевший действие – что это было бы чудовищной несправедливостью по отношению к Алехандро, которую он нам может и не простить. Ведь и Эвита поняла, что сын с нами, можно сказать, «в расчете». Мы подарили жизнь ему, а он – нам. По сути, он нас спас еще дома, когда устроил этот скандал из-за чемодана. Чемодан этот мы теперь храним как семейную реликвию. «Чемодан имени Алехандро», так сказать.
123




 

 

 

 

Чтобы публиковать комментарии, вы должны войти на сайт.
Все форумы
Авиационный
Сослуживцы
Авторские

Реклама на сайте Обратная связь/Связаться с администрацией
Рейтинг@Mail.ru